Под покровом ночи
Шрифт:
Как и предсказывал Банколен, мы нашли доктора спящим в гостиной. Один ботинок сполз у него с ноги, когда он развалился на диване эпохи Людовика XV, и его усы равномерно вздымались и опадали от ритмичного похрапывания. На другом конце полутемной комнаты на столе в гробу лежало тело Салиньи в ожидании гробовщика. Банколен задумчиво переводил взгляд с одной фигуры на другую, затем разбудил Графенштайна. Опять появился Герсо, который проводил нас до выхода и заверил:
— Да, месье, я прослежу за всеми приготовлениями. Вскоре придет гробовщик,
— Вскрытие закончено, — сказал нам Банколен, когда мы шли по тропинке к автомобилям, — и мне дадут отчет, которого я так жду. А тем временем, думаю, мы должны нанести визит мадам де Салиньи. Друг мой, у тебя с мисс Грей состоялся очень полезный для нас разговор.
— Но я не вижу, чтобы мы чего-нибудь достигли, — проворчал доктор. Он выглядел мрачным и невыспавшимся. — Никакой связи. Нам нужны доказательства… улики, — неуверенно пояснил толстяк.
Расположившись в машине Банколена, он тут же задремал.
Дорога до дома на авеню Буа, где жила мадам, была недолгой. Крыши зданий уже золотили последние отблески вечерней зари, когда мы послали наверх свои визитные карточки, но в просторном фойе еще не зажигали свет. Автоматический лифт с тихим шумом вознес нас в сумрачный верх, напоминающий палаты больницы. Горничная провела нас в прихожую, и мы сразу же услышали доносящийся через открытую застекленную дверь мужской голос:
— И я ему говорю: „Послушай, братец, сколько тебе понадобится солдат, чтобы выставить меня? Слушай, говорю, я же заплатил деньги, разве нет?“
Напротив длинных окон, через которые проникали розовые закатные лучи, отбрасывая на стенах причудливые тени, за чайным столиком сидела мадам де Салиньи. Напротив нее на краешке шезлонга торчал мистер Сид Голтон и энергично жестикулировал свободной рукой, тогда как в другой цепко держал бокал с вином. Мадам медленно повернула голову. Четкий белый профиль, черные волосы, омытые волшебным светом, в глазах застыла неизбывная боль… И время от времени она автоматически улыбалась своему визитеру. Она приветствовала нас с оживлением и облегчением, но Голтон был заметно раздражен нашим появлением. Он залпом осушил свой бокал и сидел нахмурившись.
— Очень сожалею, что приходится вас беспокоить, — сказал на французском Банколен, игнорируя присутствие Голтона, — но я уверен, что вы заинтересованы в поимке преступника.
— Разумеется. Присаживайтесь. Чаю или вина?
— Нет, благодарим вас, ничего не нужно. Мы не надолго, не можем задерживаться. — Банколен стоял, опершись ладонями на свою трость призрачная фигура в умирающем свете, — и в его голосе сквозила непонятная мягкость. — Я только хотел у вас спросить, что вам известно о некоем месье Вотреле.
Она вздрогнула как от укола. Голтон трагическим шепотом спросил:
— О чем это они щебечут?
Затем из глубины кресла звякнули браслеты мадам.
— Этот человек дьявол.
— Он был близким другом месье де Салиньи?
— Да, что касается выгоды этой дружбы. Его интересовала финансовая поддержка Рауля для пьесы, которую он писал.
— Давно Вотрель с ним познакомился?
По бледному лицу женщины скользнула слабая усмешка, подобно улыбке спящего человека.
— Нет… Я знаю, о чем вы думаете, я сама об этом размышляла. Но он не Лоран. Это очень злой человек, но он не Лоран. Он познакомился с Раулем в то время, когда Лоран уже находился взаперти в сумасшедшем доме. — Она распахнула глаза и пошевелилась в глубоком кресле, словно пыталась выбраться из воды. Женщина понизила голос: — Но Лоран где-то близко. Я чувствую его присутствие… меня невозможно обмануть… я чувствую его присутствие…
В моей голове пронеслась мысль: „Эта женщина сошла с ума“, ответом на что послужило только позвякивание браслетов. Нет, подумалось мне, она не сумасшедшая, она в полном рассудке. Я невольно огляделся, словно действительно думал увидеть в тени зловещую фигуру Лорана.
Голтон громко и раздраженно заявил:
— Что ж, если на меня не обращают внимания, думаю, мне лучше уйти! — и демонстративно поднялся с кушетки.
На него действительно никто не обращал внимания. Мы нарочно его игнорировали. Что касается мадам, то мне казалось, вряд ли она вообще сознавала его присутствие. Он громко потребовал в прихожей свою шляпу и медлил, словно ожидая, что его позовут. Но вскоре дверь за ним захлопнулась, и в комнате слегка задрожали стекла. А мы молча стояли вокруг кресла мадам.
Ее темные глаза изучали наши лица, каждое в отдельности.
— Я не стесняюсь говорить с вами, — продолжала герцогиня. — Больше того, вчера вечером я даже почувствовала потребность беседовать с вами… вчера вечером… — Она помолчала и продолжила, словно невпопад: — Месье Вотрель имеет деньги. И мне кажется, он состоит с кем-то в сделке, возможно, с владельцем того заведения, которое мы посещали. Понимаете, этот маленький смешной человечек! — Она пренебрежительно взмахнула рукой. — Это все, в чем я совершенно уверена. Тот маленький смешной человечек, который всех уверяет, что он художник!
Она перевела взгляд на верхушки деревьев за окном.
— Месье Вотреля обычно можно застать дома днем? — спросил Банколен. — У меня есть его адрес, и я подумал, может…
— Я всегда знаю, где его можно застать днем, потому что Рауль до того, как получил травму, часто виделся с ним. Они тренировались в фехтовальной школе мэтра Терлэна, недалеко от площади Этуаль. Рауля очень мучило, что он не… — Она замолчала.
— Разумеется… Мадам, полагаю, вы знакомы с мисс Шэрон Грей?
— Шэрон? — Она равнодушно кивнула. — Шэрон связана с моими очень хорошими знакомыми в Англии… Она очень милая, но исключительно ограниченная. Так, симпатичная куколка. А почему это вас интересует?