Под покровом тайны

Паркер Юна-Мари

– Конечно, дорогая, – сказала Элис, похлопав ее по руке, – встретимся позже. Не могу выразить, как мне приятно увидеть вас снова после стольких лет. Малышка Камиллы! Должно быть, Джордж очень гордился вами? – Помахав рукой в белой перчатке, Элис Стюарт грациозно удалилась.

Филип широко улыбнулся Мэделин на прощание:

– Скоро увидимся.

Вернувшись в особняк, Хантер, как обычно, накрыл стол в библиотеке и стоял, готовый разливать напитки. Мистер Маркс попросил немного хереса, а Мэделин – водки с тоником. Под впечатлением утренних событий она решила, что в доме пока

все должно оставаться так, как при прежнем хозяине, если, конечно, дед оставил Милтон-Мэнор ей, в чем она почти не сомневалась.

– Давайте перейдем с напитками в сад, – предложила Мэделин. – Сегодня такой чудесный день!

– Было бы прекрасно, – ответил мистер Маркс. Это был довольно чопорный мужчина лет сорока с редкими волосами блеклого цвета и бледно-голубыми глазами, которые часто мигали. Когда он смотрел на Мэделин, то мигал еще чаще. Ее красота, подчеркнутая простым черным платьем, блеск темных волос, – все в ней приковывало его внимание. Он никогда прежде не видел более совершенной женщины. Подхватив свой кожаный портфель, он последовал за ней с террасы к скамье под раскидистым деревом.

– У меня с собой завещание сэра Джорджа, – сказал он нетерпеливо. – Может, мы займемся делом прямо сейчас, до ленча?

Мэделин улыбнулась ему и приветливо кивнула, догадываясь, какое впечатление производит на него. Его белесые ресницы замигали с бешеной скоростью, как крылышки мотылька, бьющегося об оконное стекло. Он достал документ из своего портфеля.

– Здесь все распределено по-честному, миссис Делани. Сэр Джордж составил завещание в шестьдесят седьмом году и выделил из наследства пять тысяч фунтов Уилфреду Артуру Дженкинсу…

– Это садовник, – прервала его Мэделин.

– Кроме того, – продолжил мистер Маркс, – он оставил поместье Милтон-Мэнор, все его содержимое, земли, вещи, домашний скот, фонды, акции и тому подобное своему единственному ребенку – Камилле Мэри Ширман, урожденной Даримпл, Бикман-Плейс, Нью-Йорк.

Мэделин вздрогнула, услышав имя своей матери, произнесенное так, как будто она была жива. Не обратив внимания на ее удивление, мистер Маркс продолжал:

– «В случае если Камилла Мэри Ширман умрет раньше меня, мое поместье полностью передается в наследство ее дочери, Мэделин Элизабет Ширман, по достижении двадцати одного года…»

– То есть мне, – сказала Мэделин. – Ведь моя мать умерла, когда я была ребенком.

Мистер Маркс поднял брови и быстро глотнул свой херес. Похороны, присутствие красивой молодой женщины и жаркое солнце в саду – все это подействовало на него весьма возбуждающе.

– Таким образом, вы единственная наследница, миссис Делани, – сказал он с дрожью в голосе. – После смерти вашей матери сэр Джордж, очевидно, решил не менять завещание, так как в нем уже-были предусмотрены ваши интересы.

– Да, понимаю, – задумчиво произнесла Мэделин. То, что сказал Маркс, было вполне разумным, но все-таки в этом завещании было что-то странное.

– Вы будете жить здесь? – спросил мистер Маркс.

– Не думаю. Я и мой муж живем в Нью-Йорке, где он работает вместе с отцом. Я художница, поэтому мне все равно, где жить, но Карл не станет ездить в Европу по

несколько раз в году, поэтому, мне кажется, я продам этот дом.

На лице мистера Маркса мелькнула тень разочарования.

– Ну, если понадобится моя помощь, дайте мне знать. Я сведу вас с несколькими агентами, однако вы должны понимать, что никакие сделки нельзя будет заключать, пока не состоится официальное утверждение завещания.

Мэделин озадаченно посмотрела на него:

– Официальное утверждение?

– Сначала должна быть произведена оценка имущества, – продолжал мистер Маркс, – а когда завещание будет официально утверждено судом, необходимо определить величину налога в зависимости от стоимости поместья. Все это займет приблизительно год, прежде чем вы сможете выставить Милтон-Мэнор на рынок.

– Так долго? – Мэделин не имела опыта в подобных делах и полагала, что уладит все в течение нескольких недель. – Могу я пока содержать дом в прежнем виде? – спросила она.

– Конечно, в этом случае его будет легче продать, когда придет время. Пустые дома менее привлекательны для покупателей, – пояснил мистер Маркс. – И еще вот что: для соблюдения формальностей необходимо иметь копию свидетельства о смерти вашей матери, чтобы подтвердить ваши права на наследство.

– Не могли бы вы сделать это для меня? – попросила Мэделин, внезапно ощутив свою беспомощность. Всю жизнь кто-то что-то делал для нее, а сама она никогда не занималась делами, потому что полностью была поглощена своим искусством. Насколько она помнила себя, о ней всегда заботился Джейк и все устраивал для нее, а в последние годы этим занимался Карл. Она, конечно, знала, как выглядит банковский чек, но ни разу в жизни не видела бланка налоговой декларации.

Почувствовав ее замешательство, мистер Маркс наклонился вперед, выражая безраздельное желание быть для нее полезным.

– Если потребуется моя помощь, – пробормотал он подобострастным голосом, – пожалуйста, позвоните мне, миссис Делани.

– Хорошо, – ответила Мэделин облегченно. – Кстати, следует ли мне сообщить Дженкинсу о его доле наследства?

– Конечно, это будет очень мило с вашей стороны.

Когда мистер Маркс спустя час уехал, Мэделин отправилась в сад поискать Дженкинса. День стоял жаркий и безветренный. Тишину нарушало только монотонное жужжание пчел, кружащихся над кустами лаванды. Сладкий аромат цветов и запах свежескошенной травы дурманили Мэделин. Она остановилась, глядя на безупречные клумбы и аккуратно подстриженные кусты. «Жалко продавать всю эту красоту!» – подумала она, и тем не менее ей не хотелось оставаться здесь.

Дженкинс стоял на коленях перед цветочным бордюром и выдергивал сорняки. Он сменил свой торжественный костюм и теперь был в обычных вельветовых штанах и в рубашке с открытым ворогом.

– Дженкинс, – мягко сказала Мэделин, зная, что он был тронут смертью ее деда больше, чем кто-либо другой. – Мне кажется, вам было бы приятно узнать, что сэр Джордж оставил вам в наследство пять тысяч фунтов.

Дженкинс на мгновение перестал работать, уставившись в землю.

– Благодарю вас, мадам, – сказал он наконец, мучительно покраснев.