Под покровом тьмы
Шрифт:
– Мне всегда хотелось такие бусы.
– Нужны только деньги.
– Почем они?
Старуха стучала по клавишам кассы, пробивая перчатки.
– Больше, чем ты можешь себе позволить.
– Сколько?
– Могу отдать за сорок долларов.
– Ох. – Бусы не стоили и половины этой суммы, но Энди сделала вид, что онемела. – Уверена, что это справедливая цена. Только боюсь, таких денег у меня нет.
– Не повезло.
– Угу. Я сейчас вроде как без работы.
Старуха окинула Энди оценивающим взглядом.
– Вот удивила. –
Энди вытащила из кармана две однодолларовые бумажки и немного мелочи, действуя так, словно это ее последние три доллара. Она пересчитала десятицентовики на прилавке, потом отдала их.
– А может, я могла бы работать здесь?
Старуха подняла бровь:
– Вряд ли.
– Похоже, вам пригодилась бы помощь. Ну там, выгружать коробки, убираться и все такое…
Старуха пристально посмотрела на Энди:
– Я не нанимаю чужаков.
– Зато я беру за работу недорого.
– Все вы так, – ответила старая ведьма, скривившись. – То есть если работаете.
Энди не привыкла к расистским выпадам. Но реагировать не стала.
– Я бы могла поработать дня три бесплатно. Можете стоять рядом и смотреть. Если я вам понравлюсь – оставите меня и дадите бусы за три дня работы. Если я не понравлюсь – прогоните, ничего не заплатив.
Старуха еще раз внимательно взглянула на Энди. Это было очень щедрое предложение. Три дня работы за бусы ценой в девять долларов. С возможностью под конец просто выставить ее. Тупая индеанка.
– Ладно, – сказала наконец хозяйка. – Мне надо распаковать несколько коробок, написать цены и разложить. Можешь начинать завтра.
– Спасибо.
– А ну стой, – вдруг рявкнула она.
Энди застыла на месте. Старуха выхватила из-за прилавка бейсбольную биту и, рыча, погрозила девушке. Энди попятилась.
– Здесь только одно правило, юная леди. Ограбишь меня – и я проломлю тебе череп. Поняла?
Энди кивнула.
– Хорошо. Как тебя зовут?
Она хотела было сказать «Энди», но вовремя спохватилась.
– Кира Уайтхук.
– А меня Мэрион. Зови меня миссис Рэнкин. Увидимся завтра.
– Хорошо. Завтра. – Энди повернулась и вышла за дверь, стараясь не показать, как она довольна тем, что Кира Уайтхук нашла работу.
Гас был в бешенстве. Он несколько раз за день звонил Энди, оставляя записи на автоответчике. Дважды говорил с регистратором, который то ли не знал, то ли не мог сказать ему, где сейчас агент Хеннинг. В последний раз Гас попросил соединить с ее начальником, но тот тоже был недоступен. Происходило что-то непонятное.
Карла заглянула, чтобы приготовить обед, но брат просто не мог есть. События явно выходили из-под контроля. Уитли хотелось позвонить Ширли Бордж и сказать ей, что программа «Второй шанс» для нее открыта и она может, черт побери, держать собаку – какую хочет, сколько хочет. Только пусть говорит. Но Гас не мог
«Почему, черт возьми, Хеннинг не звонит?»
Время уходило впустую. Либо ФБР затягивает дело, упуская реальный шанс, либо они что-то замышляют, но держат его в неведении. Оба варианта Гасу не нравились.
– Держать еду разогретой? – спросила Карла. Она стояла у духовки, держа блюдо с любимыми спагетти Морган.
Гас сидел, уперев локти в кухонный стол. К своей тарелке он и не прикоснулся.
– Смешай их с желе, – сказала Морган. – Получается здорово.
Уитли заставил себя улыбнуться. Любое обращение Морган нуждалось в признании и поощрении.
– Может быть, позже, – сказал он.
Зазвонил телефон. Гас бросил взгляд на аппарат на стене, но звонил не он. Гас вскочил со стула и бросился в кабинет. Схватил трубку на третьем звонке, успев до того, как сработал автоответчик.
– Алло, – сказал он жадно. Молчание. – Алло, – повторил Гас.
Нет ответа.
Он озадаченно помедлил.
– Алло? Есть тут кто-нибудь?
Странное это было молчание. Не та мертвая тишина, что предшествует тоновому набору. На линии явно кто-то был.
– Кто это? – спросил Гас.
Ответа не было. Однако Уитли не вешал трубку. Он ждал. Шли секунды, прошло почти полминуты. Его замешательство перешло в гнев.
– Черт побери, кто там?
Ему вроде бы послышалось потрескивание на линии. Хотя, может быть, это было его собственное дыхание. Потом мелькнула другая мысль.
– Бет… – Голос Гаса дрогнул. – Это ты?
Нет ответа. Но трубку не повесили.
Мысли неслись вскачь. Он подумал о последнем звонке, о детской песенке, которую она сыграла. Подумал обо всех ужасных обстоятельствах, которые, возможно, не давали ей говорить.
– Бет, если это ты, нажми любую клавишу три раза. – В его голосе звучало отчаяние.
И через несколько секунд Гас услышал. Три длинных сигнала.
– Бет!
Раздался щелчок. Телефон разъединился. Гас швырнул трубку на рычаг и – в последний раз – набрал номер агента Хеннинг.
38
Энди пообедала в экспресс-закусочной, потом обошла квартал, чтобы познакомиться с окрестностями. Ночь была ясной, но холодной. Местный вариант часа пик закончился, и улицы казались пустынными. Две машины ждали у «Кафе Венди»; работающие двигатели извергали большие облака выхлопных газов. Еще три машины были припаркованы на соседней улице; одна из них выглядела так, словно не двигалась с места со времен президентства Джорджа Буша-старшего. Водосточные желоба были забиты твердым бурым льдом – растаявшими и снова замороженными остатками снегопада на прошлой неделе. Энди перешла улицу у светофора. Двое бездомных на парковке жались друг к другу в пустой картонной коробке из-под холодильника. Было похоже, что к ним присоединились еще три или четыре приятеля. Количество означало здесь тепло, а то и силу.