Под прицелом
Шрифт:
Ки вырвало…
– Идите к санитару, он окажет вам помощь.
– Не стоит, сэр… Просто надо немного поспать.
– Покажитесь санитару, старшина! – в голосе Ругида лязгнул металл. – По возвращении на базу будете представлены к награде.
– Спасибо, сэр.
– Покажитесь санитару… – Ругид подошел к этому проклятому ящику, из-за которого и началось все это дерьмо, удивился, какой он маленький… – Вермеер, здесь все нормально? Нас довезут до базы живыми?
– Нормально, сэр… – Вермеер показал дозиметр. – Я замеряю уровень каждые десять минут. Утечки нет.
–
– Есть, сэр!
Русские…
– Кто-нибудь здесь знает русский?! – крикнул подполковник, чтобы все его слышали…
– Я знаю, сэр… – подбежал лопоухий паренек из отделения Джонсона. – Рядовой первого класса Гурвич, сэр!
– Русский?
– Еврей, сэр. Но это почти то же, что и русский.
– Перевести мои слова сможешь?
– Почту за честь, сэр!
– Тогда за мной… И вызовите кто-нибудь вертолеты для эвакуации! Мне не терпится унести задницу отсюда!
Русских было всего четверо, их охраняли люди из отделения Полянски. Охраняли не на шутку – даже сейчас их боялись…
– Сэр! – Полянски вытянулся перед командиром.
– Полянски… Что у нас здесь?
– Сэр, двое готовы. Один с тяжелым ранением, один с ранением средней тяжести. Они связаны, сэр, можете их допрашивать…
– Спасибо, Полянски, пока свободен… Э… ты русский знаешь?
– Никак нет, сэр, я знаю польский…
– А это не одно и то же?
– Никак нет, сэр!
Ругид умел понимать других людей, и сейчас он заметил, что Полянски не на шутку обиделся. Чему – подполковник просто не мог понять. Что такого в том, что человек знает русский язык? Что такого в том, чтобы выучить русский, – ведь Ругид знал, что он сильно схож с польским, а за знание иностранных языков в армии и КМП САСШ полагалась доплата – и за знание двух языков, естественно, она была больше, чем за знание только одного. Тем более – за знание русского, языка вероятного противника. Тем не менее – Полянски наотрез отказывался учить русский, даже зная о возможности повышения денежного довольствия. И сильно обижался, когда кто-то принимал его за русского. Для подполковника Ругида такое поведение подчиненного было просто диким, он не упускал шанса подколоть его насчет этого. Как сейчас, например…
– Их обыскали?
– Да, сэр… Еще в норе. У каждого – устройство самоликвидации, взрывчатка. Первый лейтенант Ки едва успел, если бы их не оглушило взрывами светошумовых, – так бы все и остались там, в норе, и наши люди тоже, сэр…
Подполковник Ругид всматривался в покрытые засохшей кровью лица русских, в изорванный камуфляж и снаряжение. Бросил мельком взгляд на кучку оружия, исправного и поврежденного, вытащенного морпехами из норы, отметил, что на обычное пехотное оно никак не походит. Значит, русский спецназ…
Господи… Это же совсем пацаны…
– Кто из них легко ранен?
– Этот, сэр… – подполковнику показали на одного из лежащих на спине русских, он был в сознании.
– Переводите, рядовой… Я – подполковник корпуса морской пехоты Североамериканских
Рядовой перевел. Подполковник долго ждал ответа. И не дождался…
– Послушайте, солдат… Я не знаю вашего звания, поэтому обращаюсь к вам именно так. В том, что вы ответите на мои вопросы, нет ничего плохого. Согласно правилам Женевской конвенции по обращению с военнопленными, вы можете сообщить мне эти данные, чтобы я мог известить о вас правительство вашей страны.
Русский упорно молчал. Хотя по глазам подполковник догадался, что смысл его слов тот понял и без переводчика…
Вот так…
Подполковник Ругид поднялся на ноги, понимая, что спрашивать бесполезно. Теперь надо решать – что с ними делать дальше…
Война не объявлена, захваченное лицо отказалось сообщить о своей принадлежности к регулярным войскам того или иного государства, захваченное лицо действовало против интересов Североамериканских соединенных штатов и стреляло в офицеров морской пехоты САСШ. Следовательно, подполковник мог считать попавшее ему в руки лицо повстанцем. Согласно Полевому уставу по противоповстанческим операциям [83] пленного повстанца следовало подвергнуть пыткам для получения от него развединформации, а потом – ликвидировать.
83
Реальный документ, Counterinsurgency Field manual, совместный документ Армии САСШ и корпуса морской пехоты САСШ, авторы – генерал Дэвид Петреус, генерал Джеймс Эмос и полковник Джон Нал.
Но подполковник играл по собственным правилам. Он знал, кто писал этот полевой устав, – реальных людей, майоров, подполковников, полковников, а не тех генералов, чьи имена были указаны на обложке. Все они прошли Мексику, Колумбию, Сальвадор… Маленькие грязные войны, победа в которых, если ее и удается достичь, не укрепляет, а разлагает армию. Ругид знал, насколько искалечена у этих людей психика, – кое-кто уже покончил с собой, сделал «кольт» своим последним собеседником, не в силах жить после того, что совершил. И Ругид знал, что достойно выигрывать тоже надо уметь – это умение не менее важно, чем умение достойно проиграть.
– Санитар! – крикнул он.
– Сэр! – к подполковнику подбежал ротный санитар с большим рюкзаком с красным крестом.
– Как наши раненые?
– Оба легко, сэр. Рикошетами. Тумбс месяц похромает…
– Хорошо. Окажите помощь русским. Я хочу, чтобы они остались в живых.
– Сэр, это же русские… – встрепенулся Полянски и осекся под тяжелым взглядом подполковника…
– Вот именно. А мы – североамериканцы. И все мы солдаты – и мы, и они. Я был бы рад, если бы в Корпусе морской пехоты служило побольше таких солдат, как эти русские.