Под прикрытием
Шрифт:
– Эти я вижу – так и не дождались.
В самом конце оного из «тупичков» сиротливо стояли ржавый паровоз и вагон. Ещё три вагона, вернее - их «скелеты», были просто-напросто сброшены с рельс и через ни хуже прорастают молоденькие берёзки.
– Паровоз бают – американский, только на угле ездить и может… А где в восемнадцатом году был уголь? У немцев, потом у Деникина и недобитых буржуев! Помучились с ним, да здесь и бросили. У этих вагонов же, лопнули колёсные пары…
– Так, грузить надо меньше!
Криво стоящий на рельсах двухосный пульмановский вагон - был чуть ли не с «горкой» заполнен старыми, ржавыми, изношенным рельсами.
–
Убей меня Бог, не помню грузоподъёмность16 таких вагонов… В прикидку - тонн двадцать или немного меньше.
Короче, в железнодорожном тупике полустанка оказался целый «Клондайк» - многие десятки тонн пока ещё бесхозного железа. Вот только, толку из него нет - от слова «вообще»: вся мелочь уже была давно растащена местными (с «американского» паровоза, скручено всё – что скручивается и, отломано всё – что отламывается), а крупногабаритные куски металла - без специального оборудования не пустишь в дело.
Чувствую себя, как один персонаж древнегреческих мифов - за жадность приговорённый ихними богами к следующему виду наказания: стоит он по горло в воде - а над ним ветки с висящими сочными плодами… Но, не напиться, не поесть он не может - из-за недоразвитой технологии!
Например, те же изношенные рельсы - это высококачественная, износостойкая сталь… Но, чем от неё хотя бы кусок отрубить - чтоб потом в сельской кузне перековать в что-нибудь полезное, что можно с выгодой для себя продать: в топор, лопату или хотя бы обыкновенный нож?
Ни автогена, ни хотя бы болгарки.
Я стоял, смотрел на всё это богатство и мысленно рвал на собственной попе волоса – сожалея, что вместе со мной в будущее не попал мой инструмент из гаража… Вместе с самим гаражом… Вместе с моим «Крузаком»… Вместе со всем моим двухэтажным уютным домиком с подвалом и мансардой… Вместе с моей «бабушкой»…
Вместе с моей – вмиг помолодевшей Королевой!
После обхода и изучения ништяков на подотчётных мне объектах, зашли с Чеботарёвым к начальнику станции. Познакомились с этим угрюмым стариканом, практически молча попили с ним отвратительного «спитого» чаю с гомеопатическими дозами постного сахарина… Зашли к телеграфисту и, довольно долго пробыли там, под уже «пустой» кипяток болтая о всяких пустяках с этим - уж больно словоохотливым тридцатилетним чувачком в студенческой тужурке.
В этом же здании находилась и моя «контора», то бишь – канцелярия Особого Вооружённого Отряда, где я и провёл в полном одиночестве следующие два часа - изучая и систематизируя по отдельным папкам документацию, в основном - личные дела своих подчинённых.
Ничего особенного я не нарыл, бухгалтерии здесь не было – деньги за службу бойцы получали через кассу НКВД…
***
Ну, что? Пора закругляться и как-то добираться до Ульяновки - чтоб после обеда заняться «Французом»? Конечно! Однако сперва, надо расставить все точки над «ё».
Недолго поискав, нашёл своего зама – комвзвода ОВО Чеботарёва и, пригласив того в кабинет, без всяких экивоков спрашиваю:
– А теперь может расскажешь мне, товарищ Чеботарёв, про то - о чём мне знать, вроде бы и не обязательно… Но про что я сам могу - чисто случайно, или ещё как, узнать?
Вижу – менжуется, тогда заговорщически подмигнув, подбодрил:
– Чисто, для того - чтобы не было меж нами недоразумений в дальнейшем…
Заместитель у меня попался довольно «смекалистый», поэтому долго кочевряжиться не стал – а «как на духу» или приблизительно где-то так, рассказал мне про местные «тайные» делишки - про которые я уверен, вся округа знает.
Как железная дорога в целом - так и её подвижной состав, к этому времени был донельзя ушатан двумя подряд войнами и ломались только в путь. При поломке вагона, к примеру, его отцепляли на ближайшей станции или полустанке типа нашего, или вообще где-нибудь – на перегоне, если уж до станции его дотащить невозможно. Про это мне Чеботарёв уже говорил, но в первый раз - он «забыл» мне сказать про систему пломбирования.
Особо ценные грузы, конечно, хорошо охранялись в пути… Однако, охраны чтоб караулить каждый отцепленный вагон не хватало и тогда их передавали под опеку местных ОВО, типа моего. И, тут уж смотрели – стоит пломба на дверях или нет:
– Однажды, когда я еще «катался», я чуть не попал по-крупному. До этого момента я катался только с грузовыми поездами, а тут первый раз в жизни поехал с добавочным пассажирским в сторону Ардатова. Опыта в этом деле у меня вообще не было. Ну ладно, все через это проходили! Приехали на место, дежурный по станции даёт команду: принять крытые вагоны с кровельным железом. А при принятии вагонов нужно было обязательно осмотреть пломбы на дверях. Подъехали. Осмотрел я вагоны, вроде всё нормально. Сопроводили состав до разъезда, выходит дежурный (до сих пор помню его фамилию – Печкин), отдаю ему документы – мол, всё в порядке, пломбы проверял. Он подходит к вагону, рукой свободно гайку около дверного крюка отворачивает и приоткрывает дверь, а пломба при этом остаётся целая! «Ну и как же ты смотрел?» – спрашивает. А я и не знал, что на крытых вагонах гайка должна «смотреть» на дверь, а не торчать снаружи! Вот, думаю, попал: любую нехватку на меня спишут и, попробуй докажи, что ты ни при чём. Печкин отдал накладные и заставил перепроверять листы. Хорошо, что всё железо оказалось на месте. Но переволновался я тогда сильно…
Очень интересный рассказ. Но не относящийся к делу. Помогаю ему «чистосердечно признаться»:
– Так значит, наши агенты…
– Если вагон опломбирован, то мы – ни-ни!
– уверял Чеботарёв и я ему почему-то верил, - а если пломбы нет, то берём себе самую малую малость.
Впрочем, возможно это особенности нашего народно-национального менталитета, такие! Приходилось мне читать книгу одного иностранца, посетившего наш «русский мир» где-то в середине 19 века… Тот, был явно ангажирован, писал о воровстве как о присущей черте характера каждого природного русского. Но вместе с тем признавал, вражина – если заперто на хоть какой самый что ни на есть примитивный замок, попыток взломать и украсть не будет.
– Ты ещё скажи – «чисто на память», - прикалываюсь, - что «берёте» то?
– Опять же – ничего хорошего не возьмёшь! Мануфактуру к примеру или опять же: керосин, соль да спички, без присмотру никогда не оставят… Ну, разве что… Дык, мы ж по-божески! Никогда с краю не тащим: только с серёдки – чтоб, не видно было
Замечаю: он - матёрый волчище, меня по облику - сопляка зелёного, очкует! Вспомнил ещё одну природную черту нашего менталитета - ярче всего выраженную пословицей «кто палку взял, тот и капрал» и, не очень-то сильно удивился.