Под прикрытием
Шрифт:
– Где этот британец?
– Отпустили. Вы же понимаете, что чем дольше он находился бы у нас, тем больше к нему было бы вопросов по его возвращении.
– Вы его завербовали?
– Не совсем. Работать дальше на нас он категорически отказался, но компрометирующие материалы в любом случае остались у нас.
– Что он еще сказал?
– Ничего. Это рядовой исполнитель, он знает только то, в курс чего его ввели.
Ковачу хотелось завыть. Все складывалось просто плохо – безумно плохо. Так плохо, как бывает только в разведке, когда ты годами качаешь информацию, собираешь агентурную сеть – и вдруг из-за какого-то подонка оказывается, что все эти годы тебе скармливали не информацию, а дезинформацию. В разведке годы труда целого управления может пустить под откос один болтливый или
– Вы думаете о том же, о чем и я?
– Вот именно… – Котовский снова приник к трубе, посмотрел на готовящегося к стрельбе внука, но долго смотреть не стал, опять положил трубу. – У нас «крот». Причем этот «крот» окопался где-то на самом верху…
– Вы начали проверку?
– Вы с ума сошли? Какая проверка? Вы хотите его спугнуть? Пока он считает, что находится в безопасности, но как только почувствует, что начались какие-то проверки, что запрашивают дела – неважно, кто это будет, он уйдет под землю и затаится. Возможно, на годы…
– Но что-то же надо делать…
Старый разведчик отвернулся, снова посмотрел в трубу. Разница – всего десять с небольшим лет, и на тебе. «Что-то надо делать». Конечно, всегда и во все времена старики ворчали, что молодежь нынче пошла не та – но ведь она и в самом деле пошла не та. «Что-то надо делать» – это видано ли? Сначала надо подумать, и только когда ты просчитал все возможные последствия своих действий – вот тогда-то и надо делать. А тот, кто вот так вот – «что-то надо делать» и делает, в разведке может только наломать дров.
А хотя… А имеют ли они право сами кого-то осуждать, если они – старое поколение, пока еще находящееся на командных высотах, допустили подобное? А? Есть такое право – или все-таки нету?
– Прежде всего, не стоит спешить. У меня создалось впечатление, что мы имеем дело с очень опытным и изощренным противником. И он находится среди нас уже давно.
– О чем вы? – не понял Ковач.
– Вы помните последние дни бейрутского кризиса? Помните, что произошло с Гирманом?
– Да.
– Вы верите в официальную версию его смерти? Только честно…
– Вообще-то нет, но я полагал…
– Что его убрали мы сами. Казнили за измену, так?
– Ну…
– Пся крев! [50] Большую глупость и придумать сложно! – отрезал Котовский. – Не мне вас учить, любой выявленный источник утечки информации превращается в источник утечки дезинформации, а не уничтожается. Это азбука работы любой уважающей себя разведслужбы, имеющей хотя бы немного профессионалов. Если Гирман является британским агентом и за счет переданной информации зарекомендовал себя как источник высшей степени надежности – сам Иезус [51] велел превратить его в канал дезинформации и за счет этого хотя бы частично попытаться загладить причиненный им вред. А казнить никогда не поздно, это молодежь увлекается радикальными решениями. В том же Бейруте – сколько ценного материала, который военные пустили под пулю, можно было бы использовать. Мы Гирмана не убивали, но это не значит, что его не мог убить кто-то другой. Вы помните, каким образом он ушел из жизни?
50
Собачья кровь, излюбленное польское бранное выражение.
51
Поляки обычно так и говорят – не Бог, а Иисус, Иезус.
– Принял яд, если я не ошибаюсь…
– Вот именно! Принял яд! Если задуматься – очень удобный способ убийства. Не самоубийства, убийства. Если ты, к примеру, выстрелил в человека – то есть пуля, есть гильза, есть само оружие, на оружии могут остаться отпечатки пальцев, оружие имеет номер, оружие кому-то принадлежит. А яд… Яды есть самые разные – от мгновенного действия до очень медленного, движение яда никак не отследишь, яд можно замаскировать подо что угодно, на яде не остается отпечатков пальцев. Кроме того – яд можно принять вместе с жертвой, чтобы усыпить ее бдительность, и при этом остаться в живых, да, да, именно
– ???
– Это очень интересный яд. Очень! Похож на яд гюрзы, но эксперты дали заключение, что он синтетический, не животного происхождения. При принятии вызывает резкое свертывание крови. Тромбоз и… смерть от инфаркта. Более того, эксперты дали заключение, что еще час-два – и в организме Гирмана вообще не осталось бы следов яда. Медицинское заключение было бы – смерть от обширного инфаркта, и все шито-крыто. Старый, опасался разоблачения – вот сердце и не выдержало. Но самое главное не это, я вчера специально проконсультировался с несколькими профессорами. Этот яд может принять и сам убийца – если перед этим принять большую дозу препаратов, вызывающих несвертываемость крови. Обычные медицинские препараты, их продают, конечно, по рецепту, но достать можно, ничего сложного в этом нет. Гирман был человеком старым и очень осторожным, он не стал бы пить что-то, что налил ему даже очень хорошо знакомый человек. Возможно, убийца, чтобы обмануть его бдительность, выпил вместе с Гирманом, принял яд вместе с ним, но за счет того, что до этого он принял противоядие, остался жив, отделался недомоганием. И вы теперь понимаете, что в таком случае сейчас мы все под подозрением – вы, я – в общем, все. А самый главный подозреваемый в этом случае – ваш нынешний начальник.
– Какой начальник?
– О, Иезус-Мария… Действительный тайный советник гражданской службы Каха Несторович Цакая! Вам не кажется, что слишком много нитей сходится к нему? Начальником покойного Бергена был он, первым прибыл на место смерти Гирмана тоже он. Слишком много самых разных совпадений.
– Тогда почему он не подождал пару часов и не приехал потом? – скептически ответил Ковач. – Ведь тогда это было бы признано смертью от инфаркта, что для него намного удобнее. Ведь если убил он – он должен был знать, когда это произошло и за какое время яд нейтрализуется в организме. Нет, не сходится.
– Может, нет, а может, да. Возможно, он опасался, что кто-то приедет на место раньше него и возьмет дело в свои руки. Возможно, он так и приехал, чтобы все сделали, в случае дальнейшего расследования, такой же вывод, какой сделали вы. Не знаю. Как бы то ни было, на Цакае зацикливаться нельзя, могут быть самые разные варианты.
– Может быть. Но он мне не начальник.
– Да бросьте… Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сделать заключение о том, что наш милейший Каха Несторович никогда не уходил со службы, просто он сменил официальную должность на должность тайную. Государь наказал его для вида за провал, потому что никого не наказывать за такое тоже нельзя, но на самом деле он продолжает работать. Я же работал с ним не один год. Цакая не может не работать, это все равно что глубоководную рыбу вытащить с глубины в несколько километров, где она живет, на свет божий. Сразу разорвет от разницы давления вверху и на глубине. Более того, зная его грузинское происхождение и черты характера, можно сделать вывод и о том, чем он занимается – он мстит. Лучшую кандидатуру на роль координатора операции возмездия сложно и придумать.
– Хорошо, что вы не работаете на британцев, Мечислав Генрихович… – криво усмехнулся Ковач.
– Это уж точно…
– Еще вопрос. Почему с этим вы обратились ко мне?
– По одной простой причине, – вздохнул старый разведчик, – в одиночку это дело не сделаешь, мне нужны источники в Великобритании, внедренные в их разведку, чтобы проверить прохождение информации. Они у вас есть. А второе – я не могу доверять никому из числа тех, кто остался на своих постах после Бейрутского кризиса. И Цакае, своему прежнему начальнику, тоже доверять не могу по известным причинам. Если мои предположения верны и тот, кто предавал во время Бейрута, предает и сейчас, значит, он сидит где-то в самом руководстве спецслужб. Обратившись за помощью к кому-либо, помимо вас, я могу обратиться именно к тому, кого и ищу. А вы были назначены на свою должность, и, более того – ваша группа была организована после Бейрутского кризиса. Поэтому быть этим самым «кротом» вы никак не можете.