Под прикрытием
Шрифт:
Машина вошла в препятствие как нельзя более удачно – скорость была невысокой из-за поганой проселочной дороги и двух пробитых колес, а тут еще в препятствие она ткнулась боком – энергия удара в таком случае снижается на две трети, да еще и между колес. У трактора «Джон Дир» две пары колес, передние, поменьше, и задние – побольше, вот между ними и пришелся удар, причем часть удара приняло на себя широкое переднее колесо – резиновое. В итоге меня, непристегнутого, не расплющило грудью о рулевую колонку и даже не поломало, а просто швырнуло вперед, навстречу мнущемуся с противным звуком металлу и осыпающемуся в салон лобовому стеклу. Сзади точно так же слетел на пол, в промежуток между сиденьями, Дориан…
Если
Еще успел вывернуться, повернуться лицом к опасности. Террорист в кузове тракторного прицепа отчетливо выделялся на фоне неба – как поясная мишень. Он держал пистолет-пулемет с пристегнутым сбоку магазином, целился в меня – а я целился в него из пистолета, который так и не выпустил из рук, когда машина врезалась в трактор. Выстрелили мы одновременно…
И оба попали – и он, и я. Меня словно лошадь в грудь лягнула, аж искры перед глазами заплясали, но попал и я. Попал точно – на фоне неба это выглядело так, будто от сосуда откололся черепок, и плеснуло чем-то. Террорист вывалился из прицепа, я остался лежать…
Как говорится – кто был, тот поймет. В бою происходят самые невероятные вещи. И все по одной простой причине – во время боя в крови бушует адреналин. «На адреналине» можно вести бой, катаясь в собственных кишках, можно стрелять, когда в сердце застряла пуля. Много можно чего делать. И поэтому, когда пуля попала мне в грудь, я не только не потерял сознание, не только смог выстрелить в ответ – но смог сделать еще кое-что. Я сумел рукой дотянуться до подсумка, достать из него гранату, выдернуть чеку – и закинуть красивым таким, почти баскетбольным броском в прицеп, где пытались понять, что происходит, двое оставшихся в живых террористов. Когда громыхнул взрыв, подумалось – дикие мысли в голову приходят – ну вот, теперь и сознание терять можно…
Но сознание не терялось…
Вместо этого сильно болела грудь, в ней что-то хрипело, першило. Не вставая, я закашлялся, заперхал – боль усилилась, но дышать было можно.
Бросив пистолет, помогая себе руками, я выполз из машины, встал на колени. Начал ощупывать себя и только сейчас понял, что произошло. В меня попали две пули – только две. Одна из них в хлам разнесла спаренный магазин в подсумке. А вторая – если бы у меня было снаряжение старого образца – она бы сидела у меня в груди. Если бы у боевика ИРА был не старый пистолет-пулемет, а автоматическая винтовка – я был бы уже мертв. Но у боевика был старый «BSA», а у меня разгрузка с подкладкой из кевлара, тяжелая, но одновременно служащая легким бронежилетом – девятимиллиметровая пуля ударила меня в грудь и застряла в кевларовой ткани. При этом динамическим ударом, может быть, сломав одно или даже два ребра. А может – просто синяк, сейчас не разберешь.
Приплыли…
Сменил магазин, огляделся. Времени все равно нет – сейчас все местные провос, разъяренные нашим бегством с фермы, шпарят сюда. От фермы мы на километр отъехали – не больше…
Трактор!
Обернулся – как раз, чтобы увидеть, как кто-то, чертыхаясь, открывает заднюю дверь машины…
– Цел?
Грей посмотрел на меня – и я ужаснулся, пол-лица кровью залито. Сначала мысль мелькнула, что его либо осколком достало, либо тот провос успел все-таки выстрелить. Только через пару секунд до меня дошло, что если бы это, в самом деле, было серьезное
– Как это так… Черт, осторожнее… Давай!
– Нехрен мне лежать, босс, задница болит, сил нету… Когда мы в это въехали – я упал и рожей прямо о прицел. А он в стальном корпусе…
Везет сегодня нам. Как утопленникам.
—Чем сначала займемся? Рожей или жопой?
– На твой выбор, босс. Льда нету?
– Чего нет – того нет. Прими-ка для анестезии…
С задницей вопрос решили просто – пуля была на самом излете, она так и застряла под кожей, в мышечных тканях, вынимать ее не было ни времени, ни возможностей, следовало просто сделать так, чтобы рана не кровила и в нее не попадала зараза. Поэтому я – медик из меня хреновый, признаю – достал фляжку с коньяком, плеснул на рану для обеззараживания и налепил сверху большой кусок пластыря из аптечки. Остаток коньяка Грей тут же принял внутрь – тоже для обеззараживания, мне ничего не оставил. Лечение хреновое, признаю, но больше ничего в таких условиях и при дефиците времени не сделаешь.
С лицом было еще проще – просто неудачно упал и прочертил через весь лоб сильно кровоточащую борозду. Чем обеззараживать, уже не осталось – поэтому просто наклеили пластырь. Индивидуальный пакет использовать не стали – мало ли что дальше будет…
– Слышишь? – Грей показал дальше по дороге.
Слышать-то слышу. Машина. Сейчас подойдут с двух сторон и возьмут в клещи.
—Трактор. Как?
– Нормально…
– Давай помогу. Заведешь?
– Не вопрос.
Трактор – это и в самом деле выход. Здоровенные, больше метра колеса и подвеска как раз для таких холмов – с ним мы можем не привязываться к дорогам, а переть напрямик. Вдвоем в кабине поместимся…
На тракторах никогда не ставили ни противоугонок, ни даже нормальных ключей – их никто никогда не угонял, и в этом тоже был плюс. С моей помощью Грей забрался в кабину, туда же я передал ему автомат и винтовку – удивительно, но лицо моего напарника близкого знакомства с корпусом прицела не выдержало, а прицел знакомство с лицом – вполне даже. Впрочем – удивительного нет, тут же прицел, рассчитанный на отдачу пятидесятого калибра, их очень прочными делают…
Машина…
Машина – старенький пятидверный «Остин» – показалась на дороге как раз в тот момент, когда утробно взревел тракторный двигатель. Я ждал ее – притаившись за прицепом и держа винтовку на изготовку. Могло быть, конечно, и так, что это просто фермер ищет свой угнанный трактор. Но когда машина развернулась поперек дороги и из нее выскочил человек в камуфляже со «Стерлинг-Армалайтом» в руках – стало понятно, что никакие это не фермеры.
Его я срезал сразу, когда он еще не успел занять позицию для стрельбы – выстрелил дважды, и он споткнулся на бегу, ткнулся лицом в дорогу, выронив автомат. Со стороны машины не последовало ни выстрелов, ни телодвижений – там явно кто-то был, но связываться он не захотел. Видимо, решил дождаться остальных…
Трактор пошевелился – тяжело, солидно, как шевелится медведь в берлоге. Двигатель взревел громче, сдвоенные трубы синхронно выпустили в воздух клубы сизого дыма – но почему-то трактор с места не двигался. Заскрипел металл…
Черт… Машина, верней, то, что от нее осталось, мешает выехать. И ведь не сдвинешь с места эту машину проклятую…
Делать было нечего – я перебежал от прицепа к самому трактору, перелез через машину, поднялся по лесенке в кабину…
– Что?