Под счастливой звездой. Записки русского предпринимателя. 1875-1930
Шрифт:
Когда недобросовестное поведение моего зятя выяснилось для меня в окончательном виде, я подал прошение в Красноярское губернское правление. В этом своем прошении я, выяснив все обстоятельства дела, просил прииск у Хворостова отобрать и возвратить его мне, как первому лицу, открывшему этот прииск, а на золото, намытое Хворостовым в первое лето, наложить арест.
Надо сказать, что Хворостов в это первое лето поставил на прииск полсотни рабочих и сумел добыть около 4 пудов золота — вот насколько богат золотом оказался открытый мной прииск. Первый же год работы на этом прииске дал Хворостову до 50 тысяч рублей прибыли.
Губернское
Потом Хворостов поступил совсем просто: он подкупил моего поверенного пропустить срок обжалования решения суда. В силу этого обстоятельства дело, по закону, было прекращено, и Хворостов, ранее ничего своего не имевший, сделался крупным богачом, купил себе дом в Томске, по Духовской улице, с 24 мясными лавками и подвалами для летнего хранения мяса, стоимостью в 100 тысяч рублей. Все это имущество давало ему годовую доходность в сумме не менее 20 тысяч рублей.
За этим Хворостовым была замужем моя любимая сестра, чрезвычайно тоже любившая меня. Как же тяжело было ей видеть и переносить все пакостные поступки ее грубого и неблагодарного мужа! В эти годы она ужасно мучилась и волновалась: пошли между супругами недоразумения и ссоры, что и повело к ее преждевременной смерти. В один из бурных моментов ее объяснений с мужем с ней случился удар, прекративший ее земное существование. После ее смерти осталось двое детей, сын и дочь, ненадолго пережившие свою мать.
Приведу здесь еще одну иллюстрацию того, как в прежние годы в Сибири вершились судебные дела.
Жила в Петербурге одна богатая золотопромышленница, полковница Родственнова, занимавшая видное положение в аристократических кругах столицы. Она имела крупные золотые прииска в енисейской тайге, на Алтае и в некоторых других горнопромышленных районах. Самые большие ее прииска находились в енисейской тайге. Этими приисками заведовал сын ее, Павел Иванович Родствен нов, гвардейский ротмистр, живший постоянно в городе Красноярске. Это был человек семейный; он любил пожить весело и открыто, как и полагалось сынку богатой маменьки. Надо думать, что лишних дивидендов от его управления приисками маменьке не оставалось.
Как-то однажды Павел Иванович, пользуясь законной доверенностью своей мамаши, вздумал да и продал самый крупный свой прииск в енисейской тайге. Покупателем явился золотопромышленник Захар Михайлович Цыбульский, который заплатил за купленный прииск 200 тысяч рублей. По приобретении прииска Цыбульский сделал на нем крупную обстановку, приготовился к добыче золота — и вдруг неожиданно получил от властей запрет на владение прииском.
Полковница Родственнова, найдя настоящие действия ее сына пагубными для ее интересов, пустила в ход все свои могущественные и влиятельные связи в столице и сумела добиться приостановки работ на проданном ее сыном прииске.
В результате возник удививший всех судебный процесс, незаконно начатый и ни на чем не основанный, об обратном отобрании проданного прииска. Тянулся этот процесс года два и кончился в Сенате, который присудил прииск от Цыбульского отобрать в пользу Родственновой. Основанием для такого сенатского решения послужило якобы ненормальное состояние молодого Родственнова, в момент
Этот извозчик заявил на допросе: ему показалось, что ротмистр Родственнов, подъезжая к конторе нотариуса, был выпивши и что он, сходя с саней, пошатывался.
Вот это-то единственное показание извозчика и послужило в пользу выигрыша судебного дела полковницей Родственновой. Надо сказать, что Цыбульский и сам имел в Петербурге значительные связи и заручки, но они не помогли ему: влияние полковницы на исход судебного процесса оказалось сильнее.
Что же касается показания красноярского извозчика, то, может быть, оно и было беспристрастно: мало кто в Красноярске не знал, что Павел Иванович Родственнов имел особенную походку — перекачивался с боку на бок и часто вздергивал плечами. Поэтому лицу, не знавшему его близко, могло показаться, что перед ними находится человек выпивший.
Да, правосудие в те времена стояло не на высоте, и не только в провинции, но и в самой столице…
Исход дела Цыбульского и Родственновой никого и нисколько не удивил. При подобных результатах только говорили: молодец такой-то, сумел справиться с таким-то! — хотя все прекрасно знали, чем и с помощью чего справился. На непорядки в суде все смотрели как на обычное явление.
Кстати сказать, ротмистр Родственное в том же году, в котором состоялось описанное выше судебное разбирательство, был избран депутатом от города Красноярска на московские торжества по случаю коронации императора Николая II.
Нечего и говорить о том, что мало хорошего видел и получал от местной власти и от местного правосудия простой народ. Мужикам в деревне приходилось порою переносить много унижений и несправедливостей со стороны местных властей предержащих.
Расскажу еще один интересный в этом отношении случай, имеющий в то же время касательство и к моей личной жизни, в пору моей молодости.
Однажды зимой в городе Томске заявился ко мне один крестьянин Кузнецкого округа, из села по названию, кажется, Косминского. Фамилии его я теперь уже не помню. На вид это был крестьянин весьма солидный, старообрядец — если не изменяет мне память, молоканин. От одного известного мне лица он представил рекомендацию о себе как об исправном поставщике.
Этот старообрядец предложил мне поставить на мой прииск, находившийся в Кузнецком округе, по речке Ала-Кожух, 3 тысячи пудов мяса. В цене мы сторговались, и я выдал своему новому поставщику задаток под мясо в сумме 5 тысяч рублей.
Мясо по договору должно было быть доставлено в январе, но наступила уже половина февраля, а мясо все еще не было доставлено. Отправил я из Томска своего служащего на место жительства поставщика, узнать о причинах задержки. Возвратившись, мой служащий доложил мне, что он разыскал крестьянина-поставщика в селе, и по всей его домашней обстановке было видно, что это был зажиточный сельский хозяин. Жители же села отозвались о нем как о мошеннике. Он без всякого стеснения заявил моему служащему, что деньги в сумме 5 тысяч рублей, в задаток под мясо, он взял, но что он на эти деньги проделал какую-то неудачную комбинацию, и теперь денег этих у него нет и поставить мясо для моих приисков он не может.