Под счастливой звездой
Шрифт:
— Трудное это дело — ждать.
— Да, трудное, хотя, — тут она улыбнулась, — мне придется труднее всех, поскольку я буду все больше и больше округляться и перестану быть изящной.
— Ничего страшного, станешь кругленькой и красивой, — сказал он и тоже улыбнулся, заметив, что Эмил при этих словах изобразила гримаску отвращения.
— Толстые женщины очень некрасивые. Они переваливаются с ноги на ногу, как жирные утки.
— Ты, стало быть, тоже собираешься переваливаться?
— Я-то не хочу этого, просто знаю, что так будет. Мои сестры по крайней
— Буду иметь это в виду.
— Да уж, будь любезен.
Некоторое время они лежали друг у друга в объятиях, поглаживая и лаская друг друга и наслаждаясь близостью, которой были долгое время лишены. Парлан знал, что Эмил разделяла его чувства, — она была очень нежна, и за этой нежностью крылось нечто большее, чем просто страсть. Не важно, в каком настроении была эта женщина в тот или иной момент, — он был уверен: на нее можно положиться. И страсть ее, и нежность были истинными, от природы, и она осыпала его этими бесценными дарами, ничего не требуя взамен. Парлан знал, что некоторые мужья отдали бы любые деньги, чтобы обнаружить хоть часть подобных достоинств в своих женах.
Только одно самую малость тревожило Парлана. Эмил до сих пор ни словом не обмолвилась об Артайре. И брат ничего не сказал о встрече с Эмил. Хотя Парлан знал, что сейчас не место и не время обсуждать мирные переговоры Артайра и Эмил, он не мог отделаться от мысли, что они прошли не слишком удачно. Он знал, что Эмил имела все права сердиться на его младшенького, поскольку даже у самого Парлана при воспоминании о нападении Артайра руки до сих пор сжимались в кулаки, но он очень хотел, чтобы его жена и младший брат поладили и стали друзьями. Особенно важно это было сейчас, когда в характере Артайра наметились перемены к лучшему.
Хотя Парлану не хотелось услышать, что встреча его жены и брата закончилась крахом, он все-таки не выдержал и спросил:
— Эмил, Артайр мне признался, что у него было намерение побеседовать с тобой сегодня. И что же, разговор состоялся?
— Да, как раз перед венчанием.
Поскольку Эмил явно не намеревалась продолжать, он стал настаивать на более подробном ответе, хотя ее ласки снова начали разжигать в нем страсть.
— Итак? Что же произошло между вами? Насколько я знаю, он все еще жив.
Недоумевая, отчего вдруг Парлан завел разговор на эту тему именно сейчас, Эмил окинула мужа взглядом, в котором были удивление и легкое недовольство.
— Он извинился передо мной, и я приняла его извинения.
— И все? — Он не мог поверить, что проблема, которая его долгое время волновала, вдруг разрешилась так легко.
— Интересно, а ты чего ждал?
— Я не знал, что и думать. Ни ты, ни он не сочли нужным поставить меня в известность о результате вашей беседы. Я уже стал волноваться… — Он пожал плечами. — А ты, оказывается, легко прощаешь.
— Не сказала бы. Просто после зверств Рори проступок Артайра мне показался не таким
— Он говорил, что стремится себя изменить.
— То же самое он сказал мне. Как ты думаешь, у него получится? — Она провела пальчиком по внутренней части бедра Парлана и почувствовала, как затрепетала его плоть от ее прикосновений.
— Мне бы очень хотелось надеяться. До сих пор он слишком часто меня разочаровывал. Я, конечно, помогу ему, а не буду сидеть и ждать, пока он снова оступится. Эмил, ты меня слушаешь?
— Разумеется, впитываю каждое твое слово.
Хотя ее маленькая изящная рука ласкала его с такой нежностью, что думать о чем-либо ему становилось невмоготу, тем не менее он засомневался в ее искренности. Потом улыбка, запечатлевшаяся на его губах, постепенно растаяла и из горла вырвался протяжный стон удовольствия. Метаморфоза началась в тот момент, когда ее язык коснулся его соска. Парлан подумал, что в первую брачную ночь можно найти куда более интересное занятие, нежели разговоры.
Закрыв глаза, он отдался чувственному порыву, понимая, что и Эмил испытывает подобное. Эта мысль одновременно и возбуждала его, и успокаивала.
Он скривился, когда ее рука нечаянно задела еще не заживший шрам на его бедре, и задался вопросом, что чувствует Эмил, когда видит эту уродливую отметину.
— Не прикасайся к этому безобразному месту, дорогая, — сказал он. — Я-то надеялся, что он хотя бы чуточку посветлеет к дню нашей свадьбы.
Эмил не могла сдержать улыбки. Невысказанный вопрос самым недвусмысленным образом прозвучал в его голосе. Ее позабавила мысль, что даже такой человек, как Парлан, может придавать значение своей внешности и волноваться, если у него что-нибудь не в порядке.
— Твой небольшой шрам ничуть меня не беспокоит.
— Вряд ли это уродство можно назвать «небольшим».
— Поверь, шрам и в самом деле кажется небольшим на таком крупном, стройном и сильном теле, как у тебя, Парлан Макгуин.
Парлану показалось, что она ему льстит, и он возразил:
— Стройное и сильное тело, говоришь? Ты судишь обо мне так, будто сравниваешь меня с каким-то жеребцом.
— Уж не с тем ли, к примеру, из-за которого ты на мне женился?
— Я, стало быть, женился на тебе из-за Элфкинга?
— Конечно. Сознайся. Уж я-то знаю, как тебе нравится на нем скакать.
— Да, ты права, это доставляет мне удовольствие. Но не только это.
— Правда? А что же еще?
Он уверенно, но мягко опрокинул ее на спину и прорычал:
— Обладать хозяйкой Элфкинга.
— Ты говоришь дерзости, муж мой.
— Замолчи, жена, и поцелуй меня — так оно будет лучше.
Эмил решила, что настал удобный момент, чтобы сыграть роль покорной жены.
Глава 19