Под сенью проклятия
Шрифт:
— Все так и было, госпожа. — Пленник всхлипнул, заелозил по лавке, пытаясь отодвинуться от Сокуга.
— И чо упрямствуешь, дурень? — С сожалением сказала я. — Ты хоть на лицо мне глянь. Думаешь, я тебя пожалею?
Иноземный посол прерывисто задышал.
— Ну, как хошь. — Я пожала плечами. — Если ты так желаешь снова с норвинами побеседовать, разве ж я тебе супротивница?
И развернулась, вроде как уйти собираюсь.
Пленник завопил, бухнулся на колени. Вместе с ним упала и лавка, так что
— Стой, госпожа! Все скажу, стой! Парафена. она раньше не Морислане служила, а королевичу Граденю! В няньках у него состояла! А я должен был узнать, куда могли спрятать королевича. Потому что он жив, жив, жив.
У меня аж сердце остановилось — и несколько мгновений я не дышала. Стояла столбом, не жива, не мертва. Рядом пискнула Арания:
— Как же так. стало быть, великий принцесс не наследница трона? Как же это.
Норвины стояли задумчивые. Потом Рогор, самый разговорчивый из них двоих, пробормотал:
— Король не может о том не знать. Раз уж даже чужеземцы знают.
Я шагнула к лежащему на полу Лютеку.
— А зачем цорсельский посол не поехал с травницей сам? Зачем тебя послал? Что в тебе такого, зачем ты ему нужен?
Лютек Калесци кое-как перевалился на бок, сказал, приподнимая от щелястых половиц лицо с дрожащими губами:
— Дан Вухсер, посол Цорселя, не знает тутешский так хорошо, как я. Он мог не понять эту. Парафену. И никто из тутешей не должен был услышать, что скажет нянька. Травницу, как только она дала той бабе злой травой, я отослал в лес.
— И где же королевич? — Выдохнула Арания. Тоже подошла к Лютеку, притопнула ногой — аж половица под ней затряслась. — Говори, не то снова велю пытать!
Пленник судорожно выдохнул.
— Парафена не знала. сказала только — увезли, спрятали. И что королевич ослеп после того случая во дворце. А ещё она сказала, что хозяйка её тоже не знает, где королевич — увозили его мужики в кольчугах, в шлемах с личинами.
Думки мои полетели шальной зимней вьюгой, выметая все прочие мысли. Выходит, проклятье королевича пощадило. Не зря Морислана стояла над ним со щитом. Пощадило, но изуродовало. Может, потому его и спрятали. Какой из слепого да увечного король?
Про то, в какой стороне его спрятали, я сообразила сразу. Меня те мужики в личинах не обманули. У олгаров, где ж ещё? Муж у Морисланы из них, опять же увечных у них почитают — из-за той истории с великим Олгаром. Лучше места для бедолаги и не найти.
Вспомнилась мне и Глерда, сказавшая — не лезь в тайны сильных мира сего. Вот стою я, вот стоит Арания — и вот перед нами тайна. Не наша. Огнем жгущая. Королевская, Морисланина. чья ещё? Может, Ведьмастерия? Да и цорсельцы про то уже прознали.
Наше
— Что ещё сказала Парафена? — Громко спросила тем временем госпожа сестрица. Голос её дрожал от нетерпения.
Вот ещё напасть. Не понимает девка, куда суется. Я притянула её к себе за локоть, сказала на ухо:
— Слышь, госпожа Арания. ты ведь во дворце своей хочешь стать, так? И чтобы король-батюшка тебе хорошего жениха нашел?
А ну-ка подумай — как он посмотрит, если всякие встречные-поперечные о его спрятанном сыне прознают? Да ещё и увечном?
Арания на мгновение замерла. По лицу было видно, что она думает. Потом ответила с легкой злостью в голосе:
— А кто ему скажет — ты, что ли?
Я молча кивнула сначала на Сокуга, потом на Рогора.
— Они мои прислужники. — Надменно заявила Арания. — Я им плачу, они мне служат. И молчат, если прикажу.
— Вот, кстати. — Тут же оживился Рогор. — За прошлый месяц, черемшань, у нас жалование не получено. На пропитание и прочее. По десять бельчей на каждого выходит, госпожа Аранслейг! Ещё бы про легед поговорить.
Я показала ему кулак здоровой руки, он у меня покрупней и выглядит повнушительней. Посоветовала:
— И думать забудь. Иначе госпожа Арания счас вспомнит, как ты её обмануть пытался.
Рогор нахмурился, но ничего не сказал. От него я повернулась к госпоже сестрице. Укорила:
— Видишь? У этих все мысли о деньгах. Только я их не виню — ты ж тех норвинов в старости кормить не будешь, верно? Вот они и крутятся, чтобы заработать на дом с хозяйством. Чтобы было где голову преклонить.
— Сущую правду говорит госпожа Триша. — Растроганно подтвердил Рогор. — И я о своем доме мечтаю, и собрат мой Скъёг. Сами мы из бедного рода, не то, что Ирдраары, у нас даже общинного дома нет.
Я на него оглянулась, и в голову мне пришла ещё одна мысль.
— А вот давай спросим у Рогора. — Предложила я задушевно. — Мужик он разумный, в жизни понимает.
— Да, это так. — Подтвердил Сокуг со своего места.
— Скажи, Рогор — если простой человек вдруг узнает тайну человека знатного, что ему будет?
— Убьют. — Не раздумывая, ответил норвин. — Если только он не придумает, как добыть на этом денег, а потом сбежать.
— Я те дам — добыть денег. — Рявкнула я. — Тут чужое дите замешано. На родительском горе собрался свой дом строить, бесстыдник?
Рогор пробурчал:
— Можно и без денег. А бежать все равно придется. Какая ж это тайна, если её простые люди знают?