Под сенью виноградных лоз

Дейли Джанет

– Я никогда не подвергала сомнению твою компетентность в работе. Как менеджер, ты более чем на месте.

– Такая похвала звучит как порицание, Кэтрин. – Улыбка Сэма была натянутой.

Разгневанная его нежеланием сменить тему, Кэтрин бросила:

– Ты слишком легкомысленный по натуре.

– Легкомысленный. – Он скрутил пальцы, изображая напряженную работу мысли. – Думаю, что проявил особенное легкомыслие, когда вырвал у Дауэрти винтовку, а не засунул ее в глотку этому идиоту, стрелявшему в моих людей. Или в прошлом году, когда ты лежала после падения, а я возбудил дело против фирмы «Ратклифф Уайнери» и добился от них обязательства

прекратить выпуск вина под одной с нами этикеткой. Ты была недовольна, что я прекратил дело после того, как они внесли существенные изменения в оформление, хотела вести борьбу до победного конца, заставить их выплатить компенсацию, чтобы другим неповадно было. Мне же казалось, что не стоит ввязываться в дорогостоящую и утомительную тяжбу.

– На это денег не жалко. Ты был к ним слишком снисходителен.

– Именно так ты тогда и говорила.

– И была права.

Его глаза вспыхнули гневом – такое с ним редко случалось, и Кэтрин вся напряглась. Ей показалось, что внук собирается подняться с кресла. Она бессознательно затаила дыхание, ожидая всплеска ярости. Но ничего не произошло. Опасная минута прошла, а внук подкатил кресло к столу и принялся перебирать телефонограммы.

– Ты ведь всегда права, Кэтрин? – В его тоне звучали саркастические нотки.

– Когда речь идет о Ратледж-Эстейт, то – да. – Он снова разочаровал ее, и она не скрыла это от него. – Никогда не надо проявлять своей слабости.

Сэм вскинул голову.

– Не надо путать слабость со здравым смыслом, Кэтрин, – возразил он. – Земля у нас скверная, стоит убийственная жара и почти постоянно дуют ветры. Из-за этого виноград у нас мелкий, невзрачный. Но зато он обладает толстой и прочной кожицей, она-то и помогает ему вызреть в таком климате.

– Мне это известно, Джонатан.

– Меня зовут Сэм, – поправил он, оборвав спор, который он находил бессмысленным. – Лучше бы тебе не оговариваться, а то барон подумает, что у тебя плохо с головой.

– Мне необходим этот договор. – Голос Кэтрин звучал упрямо и твердо.

– Гил сделает все возможное, чтобы он сорвался, – предупредил бабушку Сэм. – Для него это очень важно по личным соображениям.

Кэтрин отозвалась не сразу.

– Для него это важно не только по личным, но и по финансовым соображениям. Его виноград заражен новой разновидностью филлоксеры. – Голос ее звучал медленно и задумчиво. – Через четыре года все его виноградники придется засаживать заново, и это потребует колоссальных капиталовложений.

– Мне казалось, он обратился в банк развития за ссудой.

– Верно. – Ее губы скривились в улыбке. – Но иметь поддержку, да еще такую влиятельную, со стороны тоже не мешает. Интересно, знает ли Эмиль о его проблеме, – задумалась она. – Надо будет сказать ему об этом… так, между прочим.

– Конечно, – шутливо поддержал он ее. – А кстати, где барон остановится, пока будет здесь гостить?

– Гил предложил ему жить у него, в гостевом домике, но барон предпочел зарезервировать комнаты в отеле. Так сказать, на нейтральной территории, – объяснила она и повернулась от окна, уверенным жестом поправив прическу. – Нужно организовать прием во время пребывания барона в долине – желательно, пока здесь будет находиться телевизионная группа.

– Что еще за группа? – нахмурился Сэм.

– Я собиралась рассказать тебе завтра за ленчем. На прошлой неделе мне звонил Хью Таунсенд. Он хотел бы снять фильм о калифорнийских

винах, уделив особое внимание «Ратледж-Эстейт».

– И ты согласилась?

– Мне не хочется, чтобы у Эмиля сложилось впечатление, что только Гил умеет устанавливать контакты. Мы это тоже можем, и передача о нас будет транслироваться по всей стране. А может, ее покажут и за рубежом, – прибавила она, грациозно передернув плечиком. – Фильм для нас будет лучшей рекламой, чем все фотографии и статьи в журналах по виноградарству и бизнесу. Телевизионщики пробудут здесь несколько дней. Так я поняла. А вообще, кто знает? Может, мы сумеем предоставить им здесь достаточно много материала. – Она направилась к двери. – Встретимся завтра за ленчем в час дня.

Сэма интересовало, будет ли в группе Келли Дуглас. Но он не задал этого вопроса. А только, кивнув, подтвердил:

– Хорошо.

Оставшись один, он долго не сводил глаз с закрывшейся за Кэтрин двери, не в силах понять, почему он не может забыть встречу в Нью-Йорке с Келли Дуглас. Может быть, его волновал контраст между спокойным и ровным звучанием ее голоса и исходящей от нее вибрирующей, беспокойной энергией. А может, его привлекали сила и ум, которыми дышали ее черты. Или усталость, иногда проскальзывающая во взгляде, усталость, говорившая, что за победоносным обликом таится ранимая душа.

А может быть, все дело заключалось в том жарком поцелуе, будь он неладен.

Постаравшись отбросить все эти тревожащие его мысли, Сэм сосредоточился на лежащих перед ним телефонограммах.

10

Дождь стучал в окно офиса Келли, стекая ручейками по стеклу. А десятью этажами ниже бурлил и кипел Нью-Йорк: такси с шумом рассекали лужи, нетерпеливо ревели сирены, по тротуарам спешили люди – под зонтиками и сложенными газетами, а некоторые бесстрашно шли под дождем с открытой головой. Ливень не ослабил темпа жизни города.

Келли отвернулась от окна и окинула взглядом письменный стол. Бездумно провела рукой по его ореховой поверхности. Этот стол она откопала на распродаже в Сент-Луисе незадолго до переезда в Нью-Йорк. Прежний владелец, видимо, делал на нем грязную работу, и потому стол был в очень плохом состоянии – поверхность заляпана черными пятнами и испещрена выбоинами, у нескольких ящиков отсутствовали ручки, бока исцарапаны и попорчены, одна ножка сломана. Грузчики удивленно посмотрели на нее как на сумасшедшую, когда поняли, что она собирается забрать его с собой в другой город.

Теперь они удивились бы не меньше. Только теперь в их взглядах непременно появилось бы восхищение. Ни пятен, ни царапин больше не было. Мокрая тряпка и горячий утюг справились с выбоинами, краснодеревщик выправил ножку и заделал трещины, двойное отбеливание удалило цветовые несоответствия, слой морилки выявил богатую фактуру дерева, а от троекратного покрытия воском оно засветилось и заиграло дивным блеском.

Ощутив под рукой полированную поверхность стола, Келли припомнила часы, проведенные за вощением дерева. Даже теперь запах воска все еще ощущался, заглушаемый более сильным ароматом, идущим от роз и фиалок в вазе китайского фарфора. Вазу она тоже приобрела по случаю – на блошином рынке у пересечения Шестой авеню и 26-й улицы – вместе с чугунным черным зайцем, которым вначале припирала дверь, а теперь украсила письменный стол. Стены были завешены репродукциями картин Моне и О'Кифи.