Под сенью виноградных лоз

Дейли Джанет

Но красивая дама не слушала его. Наклонившись, она подняла горсть земли и, не снимая перчатки, протянула руку с раскрытой ладонью к мужу. Хотя Клод не понял ни слова из того, что она при этом сказала, но уловил в ее голосе нотки восхищения.

Затем она обратилась к нему на французском:

– Мы никак не ожидали, что у вас здесь такая неплодородная почва.

Думая, что она выражает таким образом свое недовольство, Клод попытался объяснить:

– Для других культур эта почва действительно не подходит, но для винограда в самый раз. Мой дедушка говорит, что из такой земли быстро испаряется влага, и виноградные лозы должны

глубоко пускать корни, чтобы напоить себя и получить достаточное количество питательных веществ. А глубокие корни – это очень важно. Тогда виноград останется здоровым и сильным, даже если наступит засуха или польют дожди. Важно также, чтобы его все время освещало солнце. – И в подтверждение своих слов он развел руки, показывая, что виноградник должен все время находиться под солнцем.

– Ясно. – Она бросила беглый взгляд на ряды виноградника и тут же снова перевела его на комок трубой земли. Потом размяла землю между пальцами. – У нас в Америке точно такая же земля.

Видимо, она придавала этому большое значение, и поэтому Клод понимающе кивнул. Ухватившись за слово «Америка», он решил окончательно убить ее своими знаниями.

– Вы слышали о филлоксере? – Клод имел в виду крошечное, вроде блохи, насекомое, которое, если завелось в корнях, непременно погубит растение.

В дни юности деда филлоксера распространилась по всему континенту, погубив только во Франции более двух с половиной миллионов акров виноградников, впоследствии зараза достигла Австралии. Вредителя завезли из Америки, но Клод не упомянул об этом, боясь обидеть мадам.

Она покачала было головой, но тут ей что-то сказал муж. Перекинувшись с ним парой фраз, она вновь обратилась к Клоду.

– Мой муж говорит, что его дед потерял из-за филлоксеры свои виноградники. Потом он снова засадил некоторые из них, но не все.

– А он рассказал вам, как сделать, чтобы филлоксера не завелась в корнях молодых растений и не уничтожила и их тоже?

– Нет, – ответила она.

Клод удовлетворенно улыбнулся, радуясь, что первым расскажет ей о спасительном средстве.

– Оказалось, что филлоксера не трогает корни некоторых сортов американского винограда. Тогда попробовали взять наши черенки и привить к американскому подвою. Кое-кто думал, что из винограда, выросшего на американских корнях, хорошего вина не получится, но мой дедушка, – с гордостью произнес Клод, – не соглашался с такой точкой зрения. Он говорил, что виноградная лоза всегда поймет, что растет на французской земле, даже если будет получать питание через американские корни. – Помолчав, он повторил слова, которые часто слышал от деда: – Все дело в земле, мадам. Хорошее вино получится только из хорошего винограда, а свое великолепие виноград черпает из почвы. Конечно, хороший уход и соответствующая погода тоже необходимы, – прибавил он и таким образом упомянул все три необходимых условия. – О погоде заботится Господь Бог, а обо всем остальном – мы. – Так Клод подчеркнул свою личную ответственность за успехи.

Гостья похвалила подростка.

– Уверена, что ты хорошо ухаживаешь за виноградом.

Раскрасневшись от похвалы, Клод с новой энергией продолжил рассказ.

Он пытался припомнить все, что когда-нибудь слышал от деда. Иногда вставлял слово барон, но в основном говорил Клод.

Вскоре солнце достигло зенита и начало свой путь вниз, приближалось время обеда – надо было заканчивать экскурсию. Клод с явным сомнением

прощался с мадам.

Она ласково улыбнулась ему.

– Благодарю тебя, Клод, за такую содержательную экскурсию. Может быть, завтра, если ты свободен, покажешь нам винодельню?

Заколебавшись, Клод бросил взгляд на хозяина, ожидая, что тот сам объяснит мадам. Но барон смотрел на него понимающим взглядом, предоставив самому выпутываться из ситуации.

Чувствуя великое смущение и боясь обидеть красавицу, Клод все-таки решился.

– Простите меня, мадам, – начал он неуверенно, – вот только ваши духи. Нет, запах прекрасный, – поспешно ввернул он. – Но, понимаете, мой дед, он очень строг. Он не позволяет, чтобы в винодельню заходили надушенные люди или даже слегка побрызгавшие лаком волосы. Это вредит молодым винам. – Дама густо покраснела, а он в смущении опустил глаза, невнятно бормоча: – Мне очень жаль, мадам. Если бы не это, я был бы счастлив сопровождать вас.

– А против легкого запаха мыла твой дедушка не будет возражать?

Клод поднял голову, все еще не смея надеяться.

– Нет.

– Обещаю тебе, что ничем другим от нас завтра пахнуть не будет. – Голос ее звучал холодно, но взгляд оставался по-прежнему ласковым. – Идет?

– Конечно, мадам. – Клод прямо расцвел улыбкой. – Дедушка оценит, что вы правильно его поняли. Он мне много раз говорил: первым делом – вино, а уж люди с их чувствами – потом.

Казалось, она задумалась над этими словами, потом кивнула и, взяв мужа под руку, направилась к замку. Какое-то время Клод шел за ними, а затем свернул, припустившись к небольшому коттеджу, где жил вместе с дедушкой.

Захлебываясь от возбуждения, пересказывал он дедушке события дня и слова мадам. Жаркое совсем остыло, но он был слишком возбужден, чтобы есть. И даже не замечал, что дедушка не разделяет его восторгов.

На следующее утро он снова явился в замок. На этот раз Клод повел гостей в старую каменную винодельню. Прогресс еще не коснулся тогда виноделия в этих местах. У мужа мадам было много вопросов, и ей приходилось переводить и вопросы, и ответы. Но в этот раз дедушка тоже присутствовал при экскурсии и на самые трудные вопросы отвечал он.

После обеда все вновь вернулись в винодельню, чтобы продегустировать молодые вина. Внутри было довольно прохладно, толстые стены удерживали постоянную температуру. Дедушка взобрался по небольшой лестнице, чтобы дотянуться до одного из множества дубовых бочонков, лежащих на боку. При помощи деревянного молоточка он выбил затычку и прислонил к отверстию узкий стакан, который кое-где зовут «винным воришкой». Набрав полный стакан пурпурного вина, он с точностью, приходящей с годами практики, разлил вино по бокалам.

У стоящего рядом Клода мелькнула мысль, что дедушка не приготовил для него стакан. Он беспокойно заерзал, но тут как раз дедушка вручил ему бокал, обращаясь с ним, как со взрослым мужчиной, – так же, как и мадам.

Барон сопровождал процесс дегустации пояснениями – на плохом английском; впрочем, Клод и так бы ничего не понял. Он просто делал все так, как дед.

Вначале Клод полюбовался цветом вина – тем оттенком пурпурного, в котором больше алого, чем синего, что говорит о молодости напитка. Потом, согревая бокал руками, довел вино до нужной температуры, а затем поболтал его круговым движением, пока вино не вспенилось и не выпустило аромат. Тогда приблизил нос к бокалу и вдохнул.