Под сенью виноградных лоз
Шрифт:
– Официально я в отпуске, – Келли пыталась скрыть свою боль и обиду.
– В каком смысле «официально»?
– В том смысле, что на днях юристы компании, наверное, вступят в переговоры с моим агентом относительно выплаты мне неустойки за разрыв контракта.
– Почему? – Голос его был резким, требовательным. – Чем ты провинилась?
– Я совершила непростительный грех, став героем журналистской сенсации худшего толка. Моя фамилия связывается теперь с убийством.
Она сказала это очень легко, как бы невзначай, но обида и горечь прорывались в ее
– Но ты не имеешь к этому никакого отношения! Нельзя винить тебя в том, что сделал твой отец!
Келли глядела на него, думая, что никогда никто до сего времени не переживал за нее, как Сэм. Почему-то это приносило облегчение.
– Речь не о том, что он сделал. Просто скандал этот рикошетом отзывается и на мне. – Она понимала это, как понимала и всю несправедливость подобной практики. – В глазах публики я дочь человека, обвиняемого в убийстве. Это неизбежно скажется на отношении ко мне, а телевидение не может допустить, чтобы малейшая тень упала на ведущую популярнейшей программы. Репутация подобных персонажей должна быть безукоризненной.
– Это забудется. – Сказано это было с грубоватой серьезностью, тронувшей Келли.
– Со временем, – согласилась она, – но время это придет не скоро. Пока что даже не ясно, когда начнется процесс. А это значит, что настоящая сенсация еще впереди. Процесс обещает быть нелегким. Он не собирается признавать себя виновным. Клянется, что не он убийца.
– И ты ему веришь?
Сэм не верил. Она чувствовала это по его голосу.
Отвернувшись, она стала смотреть на заросли виноградника, вспомнила, как когда-то ездила на плечах отца по дорожке между кустами.
– Не то чтобы верю, – мягко сказала она. – Скорее не хочу поверить, что он мог убить.
– Понимаю.
И тут она едва не потеряла присутствия духа. Внезапно она ощутила необъяснимую усталость – усталость бороться за то, чтобы выжить и вырваться, чтобы сбросить с себя оковы прошлого. Глаза щипало от слез, но она не сдастся, не заплачет. Слабость она ненавидела.
– Где ты будешь ночевать? – Вопрос Сэма отвлек ее от слез, в чем она так нуждалась.
– Где-нибудь в мотеле переночую. Может быть, в Напа или в Валлехо.
– Там они тебя отыщут. – Он говорил о журналистах.
– Вероятно.
– Ты этого хочешь?
– Нет.
– Тогда возвращайся к нам в дом. Возле главного въезда я выставил охрану – защиту от журналистов. Пресса не будет тебе докучать, а в доме полно свободных комнат.
Келли покачала головой.
– Не думаю, что это выход. И это значит опять прятаться.
– Вовсе не прятаться, а лишь отойти в сторону, чтобы не участвовать в этом цирке, который устраивает пресса.
Его улыбка была неотразимой. Тихонько рассмеявшись, она сдалась.
– Ладно. Поеду.
– Там есть боковой въезд. Помнишь, где?
– Кажется, помню.
– Тогда я поеду следом.
Сознание того, что она не одна, вселяло в нее уверенность. Однако, подъехав к дому, Келли ощутила минутную неуверенность при мысли, как отнесется Кэтрин к тому, что Сэм пригласил ее.
Но
– Миссис Варгас, проводите мисс Дуглас в розовую комнату в южном крыле, – распорядилась она и тут же опять обратилась к Келли: – Обед в семь часов. Видимо, сначала вы захотите освежиться, но переодеваться к обеду необязательно. Мы здесь обедаем по-простому.
– Благодарю вас. – Бегло улыбнувшись Сэму, Келли пошла за экономкой по мраморной лестнице на второй этаж.
Переодевшись в белую блузку и брюки из шелковистой замши табачного цвета, она спустилась вниз. Вездесущая миссис Варгас проводила Келли в маленькую комнату, примыкавшую к нарядной столовой. Кэтрин уже сидела за столом, и, едва войдя, Келли запнулась на пороге – маленький стол был накрыт лишь на двоих.
Кэтрин заметила ее замешательство.
– Натали не будет с нами обедать. Ей отнесли поднос в ее комнату.
Баронесса! Келли совсем забыла, что и она тоже гостит в доме.
– Ну а Сэм?
– По-моему, он все еще на заводе. – Развернув салфетку, Кэтрин разгладила ее на коленях. – Там какие-то дела с пришедшими фотографами. А потом еще полиция – собираются допросить кое-кого из рабочих, тех, что живут возле завода. Подозреваю, что Сэма на некоторое время это задержит.
– Понятно. – Келли опустилась в кресло напротив и, взяв со стола розовую салфетку, положила ее на колени.
Даже вскользь за обедом не упоминалась ни смерть барона, ни, уж конечно, та роль, которую сыграл в этом ее отец. Опытная хозяйка, Кэтрин удерживала разговор на безопасных темах, каким-то образом ухитрялась даже скучнейшую тему погоды делать интересной. Келли была рада, что разговор за столом вертится вокруг тем сугубо материальных. Ни о чем другом она сейчас говорить не смогла бы.
Едва закончился обед, она извинилась, сказав, что хочет лечь пораньше. Наверное, Сэм уже вернулся, пока она была внизу. Она забралась в свою розового дерева кровать под балдахином и затянула ситцевый полог, стараясь не думать о Сэме и о том, что ее отец ночь эту проведет в тюремной камере.
17
Кэтрин лежала в постели в своей шелковой пижаме мужского покроя, похожей на ту, что была на ней в ее первую брачную ночь – в те времена фасон этот считался весьма экстравагантным и рискованным.
Но, глядя на солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь тюлевые занавески окна, Кэтрин вспоминала вовсе не восторги той ночи и не смущение мужа. Голубые глаза ее смотрели угрюмо. Беспокойство избороздило лоб морщинами, а пальцы нервно постукивали в тишине по книге, что лежала открытая на ее коленях, – о книге она забыла, как забыла и о бесполезно горевшей в изголовье лампе.
От беспокойных размышлений Кэтрин отвлек легкий стук в дверь. Торопливо прикрыв книгу, она сунула ее под подушки, на которые опиралась, и поспешно разгладила розовую парчу пуховой перины, уничтожая малейшие следы бессонной ночи.