Под сияньем северной Авроры
Шрифт:
– Ага, и заодно всех, кто по пути попадется. Я второй раз на это не куплюсь. И я не человек, а Леший. Профессия такая.
– Сволочь, - с чувством произнес кот.
– А я тебе морду красивую нашел. Подходящую. Кстати, у русалки подсмотрел. Отвечаю, тебе понравится морда. Прям секси.
Щелк! Леший, ахнув, принялся ощупывать свое лицо и рассматривать новую одежду.
– А уши кролика мне зачем?
– хмуро произнес Леший, вглядываясь в водную гладь, как в зеркало.
– Чем тебя людские не устраивали?
– Ты угораешь,
– хихикнула я, рассматривая УШАСТУЮ копию Чонгука.
– Техен и Чонгук… шип-шип-шип…
– Вообще не въезжаю, о чем ты, - сделал невинный взгляд кот, снова превращаясь в Техена.
– Лёшик, иди сюда, мой ЗАЙЧИК лохматенький… Я ТЕБЕ ВЕНОЧЕК НАШЕЛ, МОЙ СЛАДКИЙ…
Лешка страдальчески терпел и смешно дергая длинными черными кроличьими ушами, пока Васька надевал ему на голову венок из каких-то диких ромашек, крупных колокольчиков и розового клевера.
– Ну ты счастлив?
– хмуро уточнил он.
– Ага, - восторженно заявил Василий, оглядывая плоды свой работы.
– Красота. Тебе идёт.
– Ну вот и радуйся… со стороны.
Васька надулся.
– Ты меня не люби-и-и-ишь…- заканючил он.
Ветки дуба затряслись, откуда-то сверху полетели желуди, а потом на корень, где вальяжно лежала я, бултыхая хвостом в море, спрыгнула малюсенькая белочка с неимоверно аккуратным хвостиком.
– Ты наша новая русалка, да?
– пропищала белка.
– Опа!
– обрадовался Васька.
– И тебе морду на!
Щелк!
– Я вообще не удивлена, - заключила я, разглядывая огненно-рыжего Хосока.
– Я так поняла, ты, Васька, решил на Лукоморье себе весь корейский бойз-бэнд собрать, да?
– Еще не решил, - задумчиво произнес Васька.
– Борька, с…ка… ты такой красивый, оказывается… Иди сюда, по-братски…
Рыжик запаниковал и принялся истерично бегать по берегу.
– Ты его от работы отвлекаешь, дебил озабоченный, - вздохнул Лёха, дергая ушами.
– А ты меня только что лишил любви, - надрывно произнес Василий, выразительно глядя в мою сторону.
– Смотри, какая охрененная русалка… И с мужем жить не хочет… Эх… а я такой в нее влюбленный… Я б… вот веришь, нет… женился бы даже.
– Ты минуту назад Борьке в любви признавался, блуда окаянная… - усмехнулся Лёха.
– Ну… я всё живое и неживое люблю. Сейчас особенно. Природа такая.
Борька, до этого было обрадовавшийся внезапной пропаже интереса Василия к своей скромной персоне, снова начал бегать по берегу и визжать.
– Он так никогда свои орехи не переберет, - вздохнул Леший, глядя на хаотичные перемещения белки.
– Орехи в дупле, дупло в дубе, а на дубе златая цепь и Васька, который сейчас хочет все, что движется и не движется, потому что у него в душе март.
– Ну потом, через неделю, переберет орехи, - предложила я.
– Когда у Василия гон закончится.
– Так дела не делаются, - нахмурился Леший.
– Он должен перебрать орехи. Очистить
– Да хоть бриллиант. Психическое здоровье дороже.
– Ты не понимаешь, да? А должна, ты же русалка. Без белкиных изумрудов Авроры не будет. А она вам очень нужна. Вот такие пироги.
– То есть пока Борька не наберет нужное количество изумрудов… - ахнула я.
– Самоцветов!
– пискнула белка.
– Раз на раз не приходится! Дуб не всегда рождает орехи с изумрудными ядрами! Это неточно!
– Мичурин бы охренел, - резюмировала я.
– Дуб рождает орехи с ядрами из самоцветных камней. Обалдеть…
– А он и охренел, - уверил Васька.
– Как-то раз по пьянке… короче, он аккурат к нам с Лешим напрямую попал. Ну и… прям протрезвел. Быстро так. Мы даже поздороваться толком не успели. А вот Менделеев ничего, нормально. Посидел, потрогал изумруды, с белочкой поговорил... Говорят, таблицу потом какую-то придумал. Что за таблица, кстати?
– Ко-ко-ко, - раздалось громогласное клёкотание откуда-то со стороны скал.
– Избушка на курьих ножках опять яйцо снесла, - потер руки Леший.
– Круто.
– Может, два?
– с надеждой спросил Борис.
– Я б лучше в отдельное жилье от вас тогда переехал… когда оно вылупится…
– Ты не можешь переехать, балда, ты к этому дубу навечно привязан, - мурлыкнул Василий.
– Впрочем, как и я.
Перед дубом со свистом опустилась ступа с Бабой Ягой.
– Слышали?
– победоносно изрекла карга, торжествующе оглядывая компанию.
– Моя девочка снеслася!
– Круто, - довольно прищурил глаза Василий.
– Ой… какая ж ты красавица, милая… Дай повнимательнее тебя рассмотреть…
Баба Яга охнула. Лёт триста, а то и все пятьсот, ее никто не называл красавицей точно. Даже Кащей. Даже…
– Да ты мне льстишь, - кокетливо произнесла она.
– Я уже старая…
– Красавица, - кивнул головой Васька, скидывая с себя ошейник.
– Ах, какая красавица… ну как тут устоять… Вообще нет никаких моих сил…
– Сволочь… ключи у меня стащил!
– заорал Леший, хлопая себя по карманам.
– Вот блуда окаянная! Вася, фу! Фу, нельзя, кому говорят! Место! Место!
Васька меж тем сначала обернулся Стасом Михайловым, потом - Валерием Меладзе. Пометавшись между Лукасом и Саидом из «Клона», он остановил свой выбор почему-то на Серкане Болате.
– Всё для тебя, рассветы и туманы
Для тебя моря и океаны
Для тебя цветочные поляны для тебя
Лишь для тебя горят на небе звёзды… – страстно распевал кот, идя к старой карге, и ко всеобщему удивлению Баба Яга начала превращаться в довольно хорошенькую черноволосую девчушку.