Под созвездием Черных Псов. Трилогия
Шрифт:
— А почему вас должны казнить за колдовство? Разве колдовство вне закона?
— Ты, Серж, как с неба свалился, — хмыкнул Торр. — Колдовать можно, если ты член гильдии. Если нет — ты чернокнижник и колдун. Любой норр с большим удовольствием сожжет тебя на костре. И ему развлечение, и тебе не холодно. Жителям нравятся такие казни. Особенно зимой.
— А Черные Псы? — спросил я. — Они ведь забирают души людей. Разве это не черная магия?
— Ты про черных рыцарей? — хмыкнул Тэрр. — Я не знаю, как это у них получается, но не прочь этому поучиться. Одно время я хотел попасть к ним на службу, но потом передумал.
— Отчего же?
— Трудное
— Почему?
— Потому что, когда эта кошечка выходит на прогулку, улицы пустеют… Она размером с хорошего кабана, если не больше.
— Так почему же ее не трогают?
— Она была кормилицей нашего старика-норра, когда тот еще лежал в колыбели. Ей лет двести, если не больше. Ведьма… Она его вырастила. Говорят, что взяла с него слово, что он никогда не тронет нежить и нечисть. Вот старику и остается одна забава — жечь таких, как мы, — вздохнул Торр и откинулся на солому.
— Давайте лучше спать, парни, — прохрипел Тэрр. — Завтра утром нас отведут к судье и все объяснят.
— Да, — кивнул его братец. — Как, куда и зачем…
— И на каких дровах вас поджарят, — буркнул Дарби.
— Не переживай, герой-любовник! Про свинец тоже не забудут.
34
Сложно заснуть в тюрьме. Особенно когда не знаешь, что ждет тебя на рассвете. Нет, я не скажу, что надеялся на какое-то чудо. Просто не верилось, что меня вот так могут взять и повесить. Причем за преступление, которого даже не совершал. Бред какой-то! С другой стороны, помните старое выражение: «Если любого мужика старше тридцати лет взять и посадить в тюрьму лет эдак на пять, то в глубине души он будет знать, за что…». Вот именно! Тем более что в этом мире я успел натворить дел. Пусть и не самых гнусных, но на высшую меру заработал. С лихвой.
Мысли разбегались, как серые тюремные крысы, мелькающие по углам камеры. Мелькали обрывки каких-то полузабытых фраз. Словно заголовки бульварных газет на лотках и в переходах метро. Умирать в тридцать лет не хочется. Да что там в тридцать, дьявол меня раздери? Умирать никогда не хочется. В любом возрасте. Да, люди не хотят жить вечно. Просто они не хотят умирать. Надеюсь… На что? Что Рэйнар с Мэддом возьмут приступом замок норра? Смешно. Главное, чтобы они о нашем Андрее позаботились.
«Сейчас начнется допрос. Следователь сначала будет ласков. Он предложит папиросу, потом предложит жизнь. Папиросу можно взять, а от жизни придется отказаться…»
Откуда здесь папиросы? Господи, какая муть в голову лезет! Только сейчас, на рассвете, на меня навалилось понимание всей серьезности ситуации. Шутки в сторону — тут сожгут быстро и без лишних эмоций да реверансов. Или повесят.
Рассветало медленно. А может, это я слишком спешил. Спать не хотелось. Навалилось какое-то полусонное состояние, когда хочется накрыться плащом и забыть о существовании этого мира. Так и плаща тоже не было. Арочное окно превратилось в серое пятно с хищным оскалом решеточных прутьев, а потом в унылую дырку с не менее унылым видом. Виднелись край деревянной изгороди и кусок каменной стены. Когда совсем рассвело, загремели замки и открылась дверь. В камеру заглянул уже знакомый орк и хищно оскалился, показав хорошие острые зубы. — Пошли, мясо! — прохрипел он. — Нечего тут бока отсиживать!
Под охраной, состоящей из десяти человек, нас отвели в суд, расположенный рядом с городской площадью. Идти было недалеко. По идее — можно было оттолкнуть ближайшего ко мне охранника и попытаться скрыться в толпе. Один из них, словно угадав мои мысли, скривился и глухо пробурчал:
— Как бы не так, приятель! Жители с удовольствием тебя поймают и вернут обратно. Да еще и бока намнут. Не лишай их такого удовольствия, как публичная казнь. Побереги свои ребра!
— Дьявольщина…
Здание суда оказалось небольшим одноэтажным строением. Рядом с ним разместились лавка и кабак. Символичное соседство. Украл — выпил — в тюрьму. Внутри мы увидели деревянный помост с массивным столом и креслом судьи. Вдоль стен выстроилось несколько деревянных лавок. Сквозь узкие стекла проникало мало света, и зал утопал в сумерках. Судья уже находился на месте и, судя по его виду, жутко скучал. Неподалеку сидели хмурые люди. Какой-то толстяк, увешанный оружием, сиял подбитым глазом и опухшей губой. Рядом с ним сидел хорошо одетый мужчина. Судя по возрасту и внешнему виду, это старший сын норра — Корн. Парни рассказывали про него.
— Наш рогоносец уже здесь, — ехидно заметил Торр. — Ждет, когда нас поджарят.
— Неплохо мы его приложили, — прохрипел его брат. — Глаз, что южная слива.
— Заткнитесь! — зашипел на них один из стражников.
Перед нами появился судебный служка и нудно затянул привычную песню:
— Отвечать на вопросы судьи надо быстро. — Он был похож на богомола. Такой же худой и длинный. Черная мантия болталась на нем, словно на вешалке. Худое и бледное лицо обрамляли длинные седые волосы. Он обвел всех взглядом и хищно оскалился:
— Не надо затягивать дела, дорогие мои.
— Ты куда-то торопишься? — прохрипел Тэрр.
— Я могу и подождать, — мстительно заявил мужчина. — Но палач ждать не любит.
Как понимаю, дела здесь рассматривали быстро и без особых проволочек. Как говаривал мой бывший шеф: «Раз, два и свободен, как сова в полете…» Меня вызвали первым.
— Назовите свое имя, обвиняемый? — грозно спросил судья.
— Серж Вьюжин.
— Откуда вы прибыли в Грэньярд?
— Из деревни Рунакамм.
— Что вы собирались делать в нашем городе?
— Нанять судно и уйти в Сьерра.
— Чем вы зарабатываете на жизнь?
— Я…
— И долго мне ждать ответа? — Судья так нахмурился, словно я предложил кастрировать правосудие в его лице. Стоящий рядом со мной воин уже напрягся, готовясь врезать мне по шее, чтобы освежить память.
— Я принадлежу братству…
— Какому именно?
— Рыцарей Черных Псов…
И в зале стало тихо. Судья замешкался и забурчал что-то нечленораздельное, будто ему в горло попала стрела, и он захрипел, захлебываясь своей кровью. Ну да, Серж, помечтай! Сын норра прищурился и смерил меня взглядом. Нет, страха я не увидел. Презрение — вот что было в этом взгляде.
— Как же вы меня достали, твари, — прошипел он и поднялся со своего места. Подошел и пристально посмотрел на меня. — Ненавижу…
— За что?
— За то, что вы хуже нежити…
Я промолчал. Что говорить? Оправдываться бессмысленно. Если сын норра решил, что я нечисть, то гореть мне с близнецами! Синим пламенем, как добропорядочной нежити и положено.
— Ты разве рыцарь?! — выдохнул он.
— Да.
— Где же твои знаки?
— В гостинице.
— Ты лжешь! Там даже вещей твоих не нашли!