Под стеклянным колпаком
Шрифт:
Мы прошли через какую-то калитку и закрыли ее за собой. Перед нами простиралась пустынная площадка для гольфа, а за ней — несколько деревьев, растущих на небольшом холме, и я почувствовала, что вся обстановка в своей заброшенности мне бесконечно знакома: загородный клуб, танцевальный зал и сад с одним-единственным сверчком.
Не знаю, где точно мы находились, но это был один из богатых пригородов Нью-Йорка.
Марко достал тонкую сигару и серебряную зажигалку в форме пули.
Я не сводила с него глаз.
— А кого вы любите? — спросила я.
Целую минуту Марко в ответ не произносил ни слова. Вместо этого он просто открыл рот и выпустил синий клуб дыма.
— Великолепно, — произнес он в конце концов и расхохотался.
Клуб плыл по воздуху, расширяясь и расплываясь, во тьме он казался призрачным.
— Я влюблен в собственную двоюродную сестру.
Я даже не удивилась:
— А почему же вы на ней не женитесь?
— Это исключено.
— Почему же?
Марко поежился:
— Мы слишком близкие родственники. Она собирается уйти в монастырь.
— А она красивая?
— С ней никому не сравниться.
— А она знает, что вы ее любите?
— Разумеется.
Я помолчала. Вся ситуация казалась мне совершенно нереальной.
— Если вы любите ее, то когда-нибудь сможете полюбить и другую девушку.
Марко швырнул сигару себе под ноги.
Затем яростно раздавил ее.
Земля заворчала и отозвалась в моем теле тихим испугом. Грязь брызнула вверх и испачкала мне пальцы. Я решила было встать, но Марко взял меня за плечи и не позволил этого сделать.
— Но мое платье…
— Твое платье! — Грязь взметнулась в воздух и забрызгала плечи. — Твое платье! — Лицо Марко зависло вплотную над моим. Капли его слюны попали мне на губы. — Твое платье черное, и грязь тоже черная, так что все в порядке.
И он бросился на меня, словно хотел прогрызться сквозь мое тело и зарыться в грязь.
«Сейчас это случится, — подумала я. — Сейчас это случится. Если я просто буду лежать и не стану сопротивляться, то сейчас это случится».
Марко вцепился зубами в бретельку моего платья и разодрал его до пояса. Я увидела, как тускло заблестела в ночи голая кожа. Она казалась бледным пологом, разделяющим двух непримиримых противников.
— Сука!
Это слово обожгло мой слух.
— Сука!
Туман у меня перед глазами рассеялся, и я смогла обозреть все поле сражения разом.
Я начала царапаться и кусаться.
Марко вжимал меня в землю.
— Сука!
Я ударила его по ноге каблуком-шпилькой.
Я сжала руку в кулак и со всей силы ударила его по носу. Ощущение было такое, будто я ударила по броне боевого корабля. Марко сел. Я заплакала.
Марко достал белый носовой платок и приложил его к носу. По бледному батисту, как чернила, расплылась густая тьма.
Я пососала соленые костяшки пальцев.
— Я хочу к Дорин.
Марко посмотрел в сторону площадки для гольфа.
— Я хочу к Дорин. Я хочу домой.
— Суки, все суки. — Марко, казалось, беседовал сам с собой. — Дает или не дает — а все сука.
Я постучала его по плечу:
— Где Дорин?
Марко хмыкнул:
— Пойди на автостоянку. И поищи на задних сиденьях.
Затем он сплюнул себе под ноги:
— Мой бриллиант.
Я встала на ноги и подняла с земли накидку. А потом пошла прочь. Но Марко вскочил и преградил мне дорогу. Затем провел двумя пальцами по все еще кровоточащему носу и шлепнул меня ими по обеим щекам. На них появились кровавые пятна.
— Эта кровь — плата за мой бриллиант. Верни мне его.
— Я не знаю, где он.
Хотя я, конечно же, прекрасно знала, что бриллиант находится в моей бальной сумочке и что, когда Марко на меня накинулся, сумочка улетела, как ночная птица, и шлепнулась куда-то в грязь. Я начала подумывать, чтобы отвлечь его отсюда, а затем самой вернуться и поискать ее.
Я понятия не имела о том, сколько может стоить такой бриллиант, но сумма, конечно, была изрядной.
Марко обеими руками сдавил мне плечи.
— Скажи мне, где он, — произнес он с расстановкой, делая упор на каждое слово. — Скажи мне, где он, или я сверну тебе шею.
И вдруг мне стало на все наплевать.
— Он в моей сумочке. С отделкой из черного гагата. Где-то здесь, в грязи.
Я ушла, пока Марко на четвереньках ползал по земле, ища во тьме маленький сгусток тьмы, именуемый сумочкой, в котором скрывался от его раскаленных яростью глаз свет бриллианта.
Дорин не было ни в танцевальном зале, ни на автостоянке.
Я старалась оставаться в тени, чтобы никто не заметил травинки и грязь, налипшие мне на платье. Голые плечи и грудь я прикрыла черной накидкой.
К счастью для меня, танцевальный вечер уже подходил к концу, и люди целыми компаниями покидали зал и шли на автостоянку. Я приставала с просьбой подвезти, пока в конце концов не нашла свободное место в машине, подбросившей меня до центра Манхэттена.
В призрачный час между полной тьмой и рассветом солярий на крыше «Амазонки» был совершенно пуст.