Под ударом-2. Операция «Арлекин»
Шрифт:
– Капитан? Что это вы тут делаете?
Николай без спроса сел в машину, на переднее сидение.
– Мне нужна связь с товарищем Басиным.
Соболев понимающе кивнул.
– Ты у него на связи? Он уехал. Он тебя что, не передал никому?
– Так точно.
Соболев покачал головой.
– Бардак. Совсем охренели как я погляжу. Ладно, я как раз на узел связи в посольство. Поехали, все как раз и выясним.
Соболев ничего не знал…
…
Николай выспался хорошо, потому не клевал носом даже в тепле идущей на хорошей скорости по трассе Волги. Они снова ехали в Берлин
– Ты извини,
– Товарищ Басин… он про отпуск говорил.
– Нет, перевели его. Сейчас выясним, куда именно. Он тебя вообще по отчетности провел или ты его личный был?
…
– Ты расписку писал?
Николай кивнул
– Впрочем, он мог ее и в карман сунуть. Ничего, сейчас разберемся. Без куратора не останешься…
…
У посольства – громадного здания на Унтер-ден-Линден – Соболев оставил свою Волгу снаружи. Николай догадался почему – чтобы не светить потенциального стукача, оформляя ему временный пропуск. Достал ключи из замка зажигания
– Сиди пока.
…
В стоящем неподалеку фургоне Ныса наблюдатель опустил бинокль.
– Кажется, есть. Белая Волга.
…
– Сообщи полковнику…
Соболев был в посольстве больше часа, вернулся чем-то довольный.
– Геноссе Басин сейчас в Праге обитает, недалеко совсем. Ты ему доложиться хотел, так?
Николай кивнул.
– Тогда руки в ноги и ходу, комнату связи через пятнадцать минут заберут. Сиди, сейчас проедем, пропуск оформлен на тебя.
Соболев сел за руль, завел мотор. Но тронуться не успел.
Стекло пошло трещинами от попадания пули и в каждой из них – отражался солнечный свет, отчего всю машину высветило мгновенной вспышкой. Николай успел пригнуться, за прикрытие приборной панели и двигателя прежде чем вторая пуля, чуть не задев его, прошла выше. Его осыпало осколками стекла…
Твою ж мать…
Двигатель работал, а это было главное. Стараясь не высовываться, Николай воткнул передачу, одной рукой перехватил руль, другой – нажал на ногу мертвого уже человека, заставляя нажимать на газ. Машина столкнулась с чем-то, еще раз переключить передачу он не мог – нечем выжать сцепление. Потому ему оставалось только сильнее выворачивать руль и жать и жать на газ. И Волга не подвела – с ревом, треском и скрежетом, она все же вырвалась из ловушки, пошла на первой, зверски завывая мотором…
…
Стрелок опустил Гусара 32 – стрелять он больше не мог. Из посольства на шум выбегали солдаты КГБ и посольские.
– Уезжаем…
Он не был уверен, что попал.
Берлин-Прага. 10 марта 1989 года
Волгу он оставил на улице – выскочил из машины и бросился бежать сломя голову. Соболев был или мертв или тяжело ранен, и помочь он ему не мог ничем.
Вопрос был во времени – он понимал, что если до этого его и не искали, то теперь будут, и раз Соболев оформил на него пропуск – значит, и вопросов кто был в машине – не будет. Заодно придумают и что-нибудь про Половцева, что это он его и убил. Зачем? А какая разница?
32
Редкая польская снайперская винтовка на базе АК с помповым перезаряжанием.
Решив,
Не сели…
У Николая не было вещей кроме небольшой сумки, с которой он не расставался. С ней он прошел на свое место.
33
Виндобона – «топовый» поезд железных дорог ГДР, маршрутом Берлин-Прага-Братислава-Вена. Наподобие нашего ЭР-200 курсировавшего между Москвой и Ленинградом. Назван в честь первого поселения первобытных людей на месте современной Вены. Его всегда водили самые скоростные локомотивы. Отменен с декабря 2014 года (и жаль).
– Здравствуйте…
– Здравствуйте.
Машинально отметил – семья, не может же быть…
Отец, мать, ребенок – девочка, лет десять. Русские, судя по говору – как раз ленинградцы. Едут домой.
Старался не привлекать к себе внимания, уступил нижнюю полку, сам полез на верхнюю. К разговору вроде бы и не хотел прислушиваться, но уши то не заткнешь.
Сколько в ГДР получает научный работник и сколько у нас…
А вот там в Берлине даже телевизоры Шарп в свободной продаже стоят…
Квартиры у них – у каждой лоджия закрытая, еще в подвале кладовка – а у нас…
Зам декана себе командировку в Японию на симпозиума пробил, сволочь…
Надо ту дубленку все-таки купить, дешевле уже не будет…
Репетициями доберу…
Все это говорилось с какой-то обыденной, застарелой озлобленностью, причем совершенно не стеснялись тут же находящегося ребенка. Интересно, а какой вырастет эта девочка? Жадной, циничной мегерой?
Он слез с полки, пошел в тамбур, якобы покурить. Эти – притихли, как будто догадались, что он слушал.
Николай про себя усмехнулся – наверное, сейчас думают про себя, не стукач ли. Боятся…
И пусть – боятся…
Поезд громыхал на стыках, подходя к какой-то станции.
…
Он проголодался. Решил сходить в вагон-ресторан, он был за два вагона от них.
В вагоне-ресторане никто и ничто не привлекло его внимание, он заказал, расплатился. Когда доедал бутерброд – с другой стороны состава в вагон-ресторан зашли двое. Мужчина – аккуратные усики, лет сорока, похож на чиновника – и с ним женщина. Ростом с него, то есть метр восемьдесят, блондинка, короткая модная стрижка. И хотя вели они себя совершенно естественно, на него не обращали никакого внимания – наигранность он почувствовал.
…
Перед Прагой – он пошел к проводнице, осведомился, сколько стоим. Сказал, что пойдет, сигарет купит, спросил, продают ли за рубли.
Проводница сказала, что нет.
Он пошел в тамбур, при нем не было никаких вещей.
Вышла проводница, открыла дверь, выглянула. Жесткий перестук колес – поезд проходил одну стрелку за другой.
А вот теперь пора!
Проводница, как и было положено, стояла в открытой двери, он максимально вежливо отстранил ее и прыгнул на перрон Праги-главной с быстро замедляющего ход поезда.