Под угрозой (в сокращении)
Шрифт:
— Ваши люди уже сумели проникнуть за двери той уэльской школы? — спросил Маккей со значением.
— Да. Они отправят мне по электронной почте список одноклассников Д’Обиньи, как только смогут.
— Честно говоря, — сказал Джим Данстэн, — я не вижу, как, черт возьми, история школьной жизни этой молодой женщины может нам помочь. Мы знаем, за кем они охотятся, и мы знаем, как они выглядят. У нас есть цель, у нас есть мотив, и у нас есть дата. У нас есть стратегия противодействия, и у нас есть люди, готовые осуществить ее. Все, что мы
«Не слишком жалует вашу братию», — сказал Уиттен о Джиме Данстэне, и сначала она думала, что в этом отношении он ошибался. Но суперинтендент оказался прав. Старые обиды были живы. Высокопоставленные полицейские, с учетом их общественного положения и уровня ответственности, с давних времен не доверяли тайным слугам государства.
Лиз огляделась. Лица были вполне дружелюбными, но выражение каждого из них говорило одно и то же. Наступил эндшпиль, тот момент, когда теория претворялась в практику. Работа серого вещества — сбор и анализ разведданных — окончилась.
И она ощутила еще кое-что. Скрываемое, но явное предвкушение. Военные, в частности, походили на акул, почуявших запах крови. Они хотят, чтобы Мансур и Д’Обиньи попытались атаковать Марвелл, осознала она. Они хотят, чтобы эта пара разбилась о неприступную стену вооруженных людей, которые встали на защиту авиабазы. Они хотят их убить.
Дензил Пэрриш вернулся в Уэст-Форд уже в темноте, зная, что его ждет беспросветный вечер. Мать предупредила его заранее, что ее новые родственники были не самыми легкими в общении людьми, но то, что родители его отчима потребуют внимания в течение целой недели, дошло до него только тогда, когда он прибыл домой из Тайнсайда, и это было ему неприятно. В душе, однако, он понимал затруднительное положение матери и был вынужден признать, что после того, как она повторно вышла замуж, она выглядит счастливее, чем когда-либо на его памяти, и Дензил был рад этому.
Он завел «аккорд» на подъездную дорожку. На полпути он остановился и вышел из автомобиля, чтобы отпереть гараж и снять каяк с крыши. Это был по-своему фантастический день. На дренажном канале Метволд он видел болотного луня, который в наши дни встречается очень редко. Сначала он услышал его зов — пронзительное «кви, кви», затем, мгновение спустя, он увидел самого хищника, почти небрежно парящего на крыле. Затем он резко упал в тростники и взлетел мгновение спустя с кричащей шотландской куропаткой в когтях. С красным клювом, с окровавленными когтями. Такие моменты запоминаются навсегда.
Момент, сосуществующий, каким-то странным образом, с вертолетами, которые время от времени появлялись в отдалении на севере. Что там происходило? Маневры какие-то?
Подняв дверь гаража, он занес каяк внутрь и пристроил его под стропилами. Затем, загнав автомобиль и закрыв двери гаража, он вернулся на подъездную дорожку и поднялся по каменным ступеням к парадной
Полицейский улыбался, и Дензил узнал в нем Джека Хобхауса. Солидный человек средних лет, державший в руках фуражку с кокардой норфолкской полиции, он заходил к ним и прежде, когда Дензил еще жил дома.
— Дензил, дорогой, сержант Хобхаус предупреждает нас, что в округе бродит пара террористов. Не совсем рядом, но они вооружены, и они предположительно… — Нырнув вниз в ответ на внезапный резкий крик Джессики, которая лежала на полу на ковре, она подняла девочку, устроила ее на левом плече и стала похлопывать по спине.
— Предположительно?.. — спросил Дензил.
— Они убили двух человек на северном побережье, — сказала она, когда Джессика, срыгнув, пустила струю молока вниз по спине дорогого черного кардигана матери.
— Фейкенем, — сказал Дензил, глядя на спину матери в брезгливом ужасе. — Я читал что-то об этом в местной газете. Разыскивают англичанку и пакистанца, да?
— Так думают, — сказал Хобхаус. — А теперь, как сказала твоя мама, нет никакой причины предполагать, что они могут быть где-то поблизости, но…
Его прервал звонок телефона. Мать схватила трубку, прослушала сообщение и положила ее обратно. Одновременно начал кричать ребенок.
— На дороге пробка в милю длиной из-за блокпостов, — сказала она. — Он думает, что опоздает по крайней мере на час. А его чертовы родители прибудут с минуты на минуту. Кстати, я вспомнила, нам еще потребуется вино… Боже мой, Дензил, неужели это они?
— Я э-э-э… оставлю вот это, — пробормотал Хобхаус, вручая Дензилу две ксерокопии формата А4 и надевая фуражку, — и пойду. Разумеется, если вы заметите кого-то…
Дензил взял листки, распрощался с полицейским и выглянул в окно. Судя по «ягуару» и раздраженному поведению вылезавшей из него пары, это были действительно «они».
— Мам, она срыгнула тебе на спину. — Он глубоко вздохнул и принес высшую жертву. — Дай мне Джессику. Иди наверх и переоденься. Я буду держать позиции.
Фарадж бесстрастно смотрел, как под мостом Джин опустилась на колени на мощенную камнем тропинку и склонилась вперед, чтобы промыть в реке волосы. За арками моста лежал серый мрачный рассвет.
Настал тот самый день.
Спрятав на мгновение ладони под мышками, чтобы согреть их, она покопалась в сумке с туалетными принадлежностями, извлекла стальные парикмахерские ножницы и вручила их вместе с расческой Фараджу.
— Моя очередь стричься, — сказала она немного застенчиво.
Он кивнул. Хмурясь, он попробовал пощелкать ножницами.
— Это просто, — сказала она. — Двигаешься сзади вперед, подрезая так, чтобы каждая прядь, — она подняла указательный палец, — была вот такой длины.