Под уральскими звездами
Шрифт:
Пока он раздумывал над своим трудным положением, под окном появился Митя Пичугин.
— Посиживаешь? — ядовито спросил он. — Мы тебя ждем, ждем, клев пропадает, а ты посиживаешь! Чего копаешься?
Свесясь за окно, Павлик растерянно сказал:
— Понимаешь, как получилось...
— Не отпускают? Я так и знал!
— Не в этом дело, — отозвался Павлик. — Не отпрашивался я еще, вот что...
— Здрасте, я ваша тетя! Ну сейчас отпросись!
— А у кого? Одна тетя Клаша дома. У нее, что ли отпрашиваться? Вот еще!
До чего несообразительный
— Копуша ты, вот что! — сказал Митя. — Телефон у вас есть?
— Есть, а что?
— А то! Звони к отцу и отпрашивайся. Пустяков сообразить не можешь.
Павлику, конечно, не очень-то понравилось, что он не сам додумался до такого простого выхода. Но предложение и в самом деле было хорошее: куда легче разговаривать с отцом по телефону, чем с глазу на глаз.
— Вызовите мне, пожалуйста, главного инженера, — сказал он телефонистке.
Но неудачи преследовали его с самого утра. Секретарь главного инженера Капитолина Алексеевна сказала:
— Ничего не поделаешь, Павлик, папе очень некогда. Он не будет с тобой разговаривать. — И положила трубку.
Павлик несколько минут обиженно прислушивался к шумам в телефоне. Вот как! Папа не хочет разговаривать? Хорошо! Пусть! Он уедет так! Ему тоже некогда!
Павлик пошел к буфету и начал решительно укладывать пирожки в школьный портфель. Конечно, тетя Клаша немедленно заинтересовалась: куда собирается Павлик?
— Пройдусь немного! — сердито пробормотал под нос Павлик и пошел к выходу.
Уже закрывая за собой дверь, Павлик нерешительно оглянулся. Потом пошел обратно, по телефону вызвал лабораторию литейного цеха. Не везет так не везет: мамы в лаборатории не было, она понесла анализы на участки. Теперь, казалось, совесть у Павлика совсем чиста: он сделал все, что мог, чтобы сказать родителям о поездке.
Через пятнадцать минут Павлик вместе с Митей и Семеном Зыковым сидели на пустой площадке лесовоза, ехавшего в сторону озера Светлого, на заводской лесоучасток.
Верховодил ребятами Семен, высокий и жилистый подросток в рваной куртке и широких лыжных шароварах. Резинка у штанов ослабла, и Семену то и дело приходилось подтягивать их. Летом обуви Семен не признавал — из штанин выглядывали босые загорелые ноги, большие, как у взрослого.
Жилось Семену нелегко: отца у него не было, а отчим, вагранщик литейного цеха, считал, что металлурги должны поддерживать свое здоровье водкой. От того, сколько употребил отчим этой жидкости, зависело его настроение. То он был не в меру добренький, слезливый и тогда душевно жалел «сироту-мальчишку», то, наоборот, мрачный и злой, походя давал затрещины. Бывало, что в класс Семен являлся с синяком под глазом и на вопросы отвечал посмеиваясь:
— Бегалки не сработали, попался старику...
Денег дома
Многие одноклассники набивались к Семену в приятели, но Мите и Павлику повезло больше всех: Зыков дружил с ними. Ребят тянуло к Семену, и не только потому, что он был старше и вдвое сильнее их. Им нравилось хладнокровное отношение Семена к житейским невзгодам, упорство, с которым он стремился к своей заветной цели — во что бы то ни стало закончить семилетку, поступить в ремесленное и стать электриком.
Семен всей душой льнул к рабочим и старался во всем походить на них. Если ему что-нибудь поручали взрослые, он выполнял поручение всегда с охотой, добросовестно, основательно. Даже сейчас, взобравшись на платформу попутного лесовоза, он расположился на ней как-то по-хозяйски, словно ему надо было ехать не какой-нибудь час, а по меньшей мере сутки: аккуратно разостлал дырявую телогрейку, сбросил куртку, прикрыл ею узелок с едой и улегся, намереваясь позагорать. Полуприкрыв глаза, из-за белесых ресниц Семен наблюдал за приятелями.
Митя Пичугин — мамкин баловень. У него тоже не было отца, но не было и отчима, а мать не чаяла в нем души. Мать потакала ему во многих делах, к великой зависти других ребят, у которых отношения с родителями были не так хороши.
На лесовозе Митя чувствовал себя превосходно, весь отдаваясь впечатлениям поездки. Машина катилась ходко, с ветерком, кепку пришлось натянуть на самые брови, чтоб не сдуло. Вцепившись в крышу кабины, Митя бойко посматривал по сторонам черными выпуклыми глазами и обо всем сообщал приятелям:
— Глядите, глядите, орел летит! Вон куда его занесло! Крылышки — будь здоров! Семен, а может орел человека поднять?
— Попросись, может, поднимет, — посоветовал Семен.
— Орел, орел, возьми меня с собой полетать! — закричал Митя.
Орел, не шевельнув крылом, скользнул за гору, а Митя уже кричал и махал рукой девчатам, половшим картошку на большом поле подле автострады. Девчата воспользовались случаем разогнуть усталые спины и помахали в ответ.
Навстречу вдоль обочины шла вереница пожилых женщин. Митя крикнул им во всю силу своих легких:
— Тетеньки-и! Ягоды поспели, не видали?
Женщины что-то ответили, но Митя не расслышал, да ему и не нужен был ответ. Он снова озирался вокруг, выискивая, к чему бы прицепиться, с кем бы перекинуться словечком. Митя наслаждался своей свободой...
На прицепе тяжко грохотала балка. Звенели и лязгали цепи, которыми стягивался груз. На платформе лежал толстый, шевелящийся от толчков слой щепы и кусков сосновой коры Павлик вымазал руки в смоле, попытался оттереть ее, но чем больше он тер ладони, тем черней и грязней они становились. Пальцы неприятно слипались.