Под властью отчаяния. Часть 2. Катарсис

Алиса Лиделл

– Ты голодный? Ты хочешь кушать?

Мальчик отрицательно покачал головой, внимательно следя за каждым движением Эрика.

– Может быть, ты хочешь спать? Уже поздно.

– Я хочу к маме, – шёпотом ответил Тони.

– Да, точно. Ты хочешь к маме и к папе, – тяжело вздохнул Ричардсон. – Ты скоро увидишь своих родителей.

– Я не хочу к папе! Я хочу к маме, – более уверенно произнёс мальчик.

Со стороны Ричардсона было очень глупо спрашивать, почему малыш не хотел видеть своего отца. К тому же, Эрик мог догадаться. Гарс Буш – редкостный

мудак, алкоголик и крайне азартный человек, который тратил все деньги своей семьи на свои развлечения.

– Ты скоро увидишь её, – Эрик поднялся на ноги, отряхнув брюки. – Поднимайся, нечего тебе сидеть на грязном полу. Пойдём со мной.

Ричардсон вышел из комнаты, которую между собой гангстеры называли тюремной камерой, а вслед за ним покорно выполз Энтони, медленно и очень неохотно переставляя ногами. Но мальчик резко остановился, когда столкнулся с холодным и жестоким взглядом Циннии, которая сейчас была похожа на дикую кошку, готовую разорвать на кусочки ребёнка, помешавшего её планам.

– Non farmi arrabbiare 8 , – высокомерно произнёс Ричардсон, после чего осторожно взял Тони за ручку и повёл за собой.

Эрик отвёл мальчика в свой кабинет, в котором находился старинный кожаный диван, который, впрочем, был совсем не плох для ночёвок на нем. Пока Ричардсон расстилал Энтони постель, тот внимательно изучал взглядом всё, что находилось в небольшом помещении. Он подходил к шкафчикам и брал в руки различные статуэтки, из-за чего Ричардсон пару раз успел поймать себя на мысли, что улыбается, глядя на это.

8

«Не зли меня»; итальянский язык.

– Ты точно не хочешь есть? – с ноткой беспокойства в голосе спросил Эрик, поправляя подушку на диване.

– Можно мне водички? – смущённо попросил Энтони, показав маленьким пальчиком в сторону кувшина с водой.

– Конечно, – улыбнулся Ричардсон, после чего тут же протянул мальчику стакан с напитком.

– Спасибо.

Тони быстро осушил стакан, так, словно он не пил целый мучительный день, жутко страдая от жажды.

– Почему та тётя посадила меня в тюрьму, а Вы привели меня сюда?

Эрик тяжело вздохнул, пытаясь справиться со вновь возникшим чувством ненависти к женщине, которую знал на протяжении всей своей жизни, но никак не мог научиться адекватно реагировать на её поступки, влекущие за собой огромные разрушения.

– Потому что ты не должен сидеть в тёмном и мрачном месте, – Ричардсон подошёл к мальчику и осторожно погладил его по плечу. – Ложись спать, малыш. Завтра ты увидишь свою маму.

Энтони замешкался, мечась взглядом то на диван, то на Эрика, но после недолгих раздумий всё-таки залез под одеяло и улёгся на мягкую подушку.

– Почему Вы накричали на ту тётю?

Ричардсон грустно улыбнулся и присел на диван возле мальчика,

осторожно прикоснувшись рукой к его волосам цвета соломы.

– Потому что она не имела права с тобой так обращаться, – ласково произнёс Эрик. – Ты хороший мальчик, а не преступник.

– Мама говорит, что я плохой.

Ричардсон сжал руку в кулаке, искренне не понимая, почему родители Энтони относились так к своему ребёнку. Хотя какая нормальная женщина могла терпеть мужа-алкоголика, который тратил все свои деньги на азартные игры?

Смешно. Анджелль же терпела Эрика, хотя Ричардсон был куда хуже Буша. Да, гангстер – отвратительный человек, убийца, дон преступной группировки, но почему-то сейчас ему, а не Гарсу, хотелось уберечь этого ребёнка от тяжёлой жизни.

Почему Эрик думал об этом? Откуда в нем проснулась жалость? Было бы куда проще, если бы Ричардсон позволил Циннии убить Тони.

Но он не сделал этого.

Он пустил в своё сердце типично человеческие эмоции, позволил себе эмпатию. Эрик ведь постоянно от чего-то бежал и выбирал самый простой путь. Может быть, Тони – это его шанс? Не просто так же у него то же имя и тот же цвет глаз.

Нет, это определённо бред. Обычное совпадение. Эрик просто разозлился на Циннию из-за того, что та наплевала на правило, написанное в негласном кодексе рукой самого дона Ричардсона, поэтому так и прицепился к этому мальчишке. А тут ещё и оказалось, что его дома не особо ждут. Нельзя позволять себе жалость и сочувствие, тем более к совершенно чужому человеку.

– Энтони, – ребёнок вытянул свою маленькую кисть из-под одеяла, подражая взрослым мужчинам, которые здороваются, пожимая друг другу руки. Эрик улыбнулся краем губ.

– Эрик, – Ричардсон осторожно сжал холодную ладошку.

– Дяденька Эрик, Вы не обижайтесь, но я пойду спать, ладно? Так хочу, чтобы поскорее наступило завтра, – Энтони сладко зевнул.

Ричардсон прикусил губу, вновь чувствуя в груди это странное ощущение. Становилось больно на каком-то подсознательном уровне из-за того, что мальчик так рвался к своей матери, которая назвала его «плохим мальчиком». Возможно, Эрик просто плохо знал, что происходит в семье Бушей. Он ни в коем случае не имел права оценивать их отношения и делать какие-то выводы. Просто Ричардсон вспоминал своё детство.

– Добрых снов, Тони, – тихо произнёс Эрик, поднимаясь с дивана.

– Вам тоже добрых снов.

The Pretty Reckless – Nothing left to lose

Ричардсон вышел из комнаты, осторожно прикрыв дверь за собой, и почти сразу столкнулся взглядом со светло-голубыми глазами Кристиана, который смотрел на Эрика очень взволнованно и даже обеспокоенно.

– Дон, – прокашлялся Эдвардс, – что случилось?

– Твоя девушка-идиотка притащила сюда сына Гарса Буша, – выплюнул Эрик, испепеляя подчинённого злым взглядом.