Под властью пугала

Каламата Мичо

– Во всех странах, кроме России, то же, что и у нас.

– А у нас когда же будет, как в России?

– Когда будет? Как тебе сказать? Наверно, когда ты и я поймем, что во всех наших бедах виноваты беи.

– Положим, мы-то с тобой понимаем, а остальные?

– А ты растолкуй своим товарищам, те передадут своим, так один за другим все и поймут.

– Ну ладно, положим, все поняли, а дальше что?

– Потом надо организоваться.

– Как это?

– Надо объединиться всем вместе, понимаешь? И действовать все как один, а не каждый сам по себе. Вот это и значит организоваться.

– А дальше?

– А дальше ударим по ним, чтобы и духа не осталось.

– Но у них правительство, жандармы!

– Мы тоже вооружимся, и там посмотрим, кто сильнее. Подумай сам, откуда они берут жандармов? Из народа

берут. Жандарм – такой же крестьянин, как и ты. Ты видал когда-нибудь, чтобы бей был жандармом?

– А в России, как они все это сделали?

– В России? Знаешь, там было еще хуже, чем у нас. Там крестьян продавали и покупали, как скот, беи были еще сильнее, чем наши, но Ленин поставил их всех на место. Ты слыхал о Ленине?

– Слыхал.

– Правда?

– Чего ты удивляешься?

– А читать ты умеешь?

– Умею.

– Ты сколько учился?

– Два года.

– Какие-нибудь книги читал?

– А то. Однажды мне один охотник дал почитать книгу. Хорошая книга. Я ее и отцу прочитал.

– Как она называлась?

– Не помню. Сказки.

– А еще что-нибудь читал?

– Еще мне Пилё давал одну. Постой, как же она называлась… Да! «Албания – чем она была, чем является и чем будет». [45]

45

Книга Сами Фрашери, видного деятеля албанского Возрождения.

– Понравилось?

– Очень.

– Я дам тебе несколько книг, Лёни, но читай их только сам и никому не показывай.

– Почему?

– Это запрещенные книги. Найдут их, посадят в тюрьму.

– Дай мне их обязательно, ну а посадят, уж так и быть, ради них пусть сажают.

Оба засмеялись.

– Спите-ка, хватит байки рассказывать, – донесся до них голос Кози.

Но им не спалось. Они еще долго разговаривали и заснули только на рассвете.

– Хороши, – насмешливо сказала Шпреса, останавливаясь возле них. – Ночью болтаете, а утром вас не поднять.

– О чем вы шептались всю ночь? – спросила Силя. – Сказки рассказывали?

– Сказки, а как же, – ответил Лёни, поднимаясь.

– А какие сказки?

– Про дракона, который захватил колодец и требует себе на съеденье каждый день по девушке, – ответил Скэндер.

V

Вечер еще не наступил.

С невысокого холма была видна часть города. На пересечении прямых центральных улиц располагались магазины беев, муниципалитет, церковь, колокольня с часами, немного поодаль, среди садов и огородов, прятались приземистые домишки и глинобитные лачуги городской бедноты, из-за высоких деревьев выглядывал кончиком полумесяца минарет мечети. Еще дальше, насколько хватало глаз, простиралась зеленая ширь полей с рваными пятнами болот, которая на горизонте переходила в тонкую темную полоску, сливавшуюся с голубым небом в редких клубах облаков.

Они сидели втроем на сухой траве и, казалось, любовались этой картиной, но внимание их было занято другим: Скэндер и Рауф сосредоточенно слушали третьего, Йовани, мужчину лет тридцати, в светлом плаще и шляпе. Он говорил витиевато, тщательно подбирая слова и выразительные сравнения.

– Прошло уже четверть века со дня провозглашения независимости, – говорил он негромко, но тоном опытного оратора. – И кто же играет ныне главные роли на политической сцене нашей страны?! Все та же группка актеров – ловкие интриганы, феодалы, политические авантюристы, шпионы и доносчики. Они верой и правдой служили и продолжают служить иностранным державам, эти заклятые враги нашего народа: Эсат-паша, Ахмет-бей Зогу, Шефтет-бей Верляци, Мюфит-бей Либохова, Джафер-бей Юпи, Фейзи-бей Ализоти, Кочо Котта, Муса Юка, Дён Марка Дёни – целая свора профессиональных изменников. В свое время они второпях выскочили на сцену, покинув тонувший турецкий корабль. Одни – чтобы спасти свои владения, хотя бы в этой части Османской империи, другие – в надежде поправить свою неожиданно прервавшуюся карьеру, и все до единого – с целью урвать кусок покрупнее у нашего нищего народа. Эту группку актеров сопровождали хор священнослужителей и ходжей и оркестр беспринципных продажных газетчиков,

которые, выдвигая иногда и своих солистов, пели осанну презренным комедиантам. Режиссерами же всегда были иностранцы: англичане, сербы, итальянцы, греки, а порой и все вместе. К несчастью, это отвратительное представление затянулось слишком надолго и ныне превратилось в подлинную трагедию нашей страны…

– Извини, – прервал его Скэндер, – но не все же были изменниками. На нашей политической сцене, как ты ее называешь, были и достойные люди – честные политики, патриоты, идеалом которых было благо Албании. Авни Рустеми, Фан Ноли, Луидь Гуракути, Байрам Цурри [46] и многие другие – все они боролись во имя нашего народа. Албанию освободили не беи и политические проходимцы, а народ, истинные патриоты, которые жертвовали всем ради ее независимости.

– Да, ты прав, Скэндер. Патриоты боролись за Албанию, а предатели ее захватили. В политике чаще всего так и случается: сеет один, а пожинает другой. Мы не исключение. Народ, проливавший кровь во имя Албании, голодает, забит и задавлен. Патриотов, боровшихся за ее свободу и независимость, разметало в разные стороны, словно птенцов кукушки, они живут изгнанниками во всех концах Европы или томятся в тюрьмах Ахмета Зогу. Те же немногие, кому не удалось бежать за границу и которые не брошены в тюрьму, по воле Ахмета Зогу влачат жалкое существование по забытым углам, занимают ничтожные посты или вовсе сидят без работы. Принимаются продуманные меры для их дискредитации, унижения их достоинства, начиная с распространения лжи и сплетен и кончая провокациями и судебными процессами на основании сфабрикованных обвинений. В большинстве случаев эти сплетни и обвинения касаются их морального облика.

46

Видные деятели демократического движения в Албании.

– Да, тут я с тобой согласен, – сказал Скэндер, – но я имел в виду не их, а настоящих патриотов, тех, кто активно трудился и боролся во имя свободной Албании.

– Трудились и боролись, а ничего не добились.

– Но почему? – неожиданно вмешался Рауф, самый молодой из троих, в полотняном костюме, заросший, с заостренными чертами лица и мозолистыми руками. До сих пор он сидел молча, несколько неприязненно слушая цветистую речь Йовани, в которой он не все понял.

– Вот именно, – подхватил Скэндер. – Почему им ничего не удалось добиться?

– Потому, что не умели действовать, как надо.

– Неубедительно, – возразил Скэндер.

– Почему?

– По-моему, ты повторяешь ошибку тех журналистов, которые выставляют всех борцов прошлого дураками, невеждами и трусами. Это неверно. Они были умные, честные и высокообразованные люди. Куда до них Зогу и его прихвостням.

– Но несмотря на это, они потерпели поражение.

– Да, их разгромили. Но почему?

– Потому что, когда все беи страны объединились вокруг Ахмета Зогу для защиты своих интересов, ничего не было сделано для того, чтобы мобилизовать против них народ. Ахмету Зогу и его сторонникам было наплевать на патриотические речи Луидя Гуракути, блестящую сатиру Фана Ноли и саркастические остроты Ставро Виньяу.

– Надо было драться, – добавил Рауф.

– Но ведь и это было, – стоял на своем Скэндер.

– Заговоры, мелкие неорганизованные мятежи и вооруженные стычки – разве это борьба?

– А Июньское восстание? [47]

– По-твоему, оно отличалось от остальных?

– Конечно, отличалось. Июньское восстание потому и победило, что это было всенародное движение.

– Однако почему его лидеры не удержали власти?

Скэндер промолчал.

– Молчишь? Так я тебе скажу, почему: руководители восстания не верили в народ. Придя к власти, они сразу же принялись налаживать отношения с беями, искать примирения с ними, не дали народу того, что обещали.

47

Июньское восстание 1924 г. привело к образованию демократического правительства во главе с Фаном Ноли.