Под властью пугала
Шрифт:
– Благодарю вас, ваше превосходительство! – поднимаясь, ответил его будущее величество.
Во время последней тирады сэра Джейриза президент уже успел полностью овладеть собой и теперь обдумывал, рассчитывал и взвешивал следующий ход с присущим ему хладнокровием. Когда они снова уселись, он проговорил совершенно спокойно, с непроницаемым видом:
– Надо кое-что выяснить, сэр Джейриз. – Он пододвинул гостю сигаретницу и поднес зажигалку. – Вы мой лучший друг, поэтому, я уверен, вы до конца будете откровенны со мной.
– Разумеется.
– Согласятся
– Думаю, что да. Если уж на это соглашается Соединенное Королевство, старейшая и могущественнейшая конституционная монархия в мире, то, я полагаю, согласятся и остальные. Я не сомневаюсь, что его величество король Великобритании одним из первых официально признает вас равным себе, а остальным ничего не останется, как последовать его примеру.
– Благодарю вас; такое проявление дружбы и уважения со стороны его величества было бы большой честью для меня. Разрешите мне провозгласить тост за здоровье его величества короля Великобритании.
Немного погодя президент спросил:
– А Италия? Как, по-вашему, отнесутся к этой перемене итальянцы?
– По моему мнению, Ахмет-бей, Италия до поры до времени заинтересована в устойчивости режима у вас. Провозгласив монархию, вы обеспечите эту устойчивость и, таким образом, дадите возможность Италии провести в жизнь столь выгодные для нее дополнительные статьи договоров и конвенций. Я уверен, что господин Муссолини одним из первых поздравит вас. Так поступил бы всякий умный политик. А Муссолини как раз из таких.
– А как, вы полагаете, прореагируют соседи?
– По-моему, они не должны вас особенно беспокоить. Возможно, ваше решение будет им не по вкусу, ведь у них, как известно, особые планы в отношении Албании. И все же право на вашей стороне. Если у них самих монархия, то почему бы и вам ее не иметь?
– А американцы?
– И о них не беспокойтесь. Они, конечно, республиканцы, но в политике реакционней любых монархистов. Могу вас заверить, английская дипломатия вас поддержит. Главная ваша забота – убедить всех, что изменение формы правления – настоятельная необходимость, так как страна возвращается к своей традиционной форме правления, а республика была аномалией, продиктованной обстоятельствами. И потом надо подчеркнуть тот факт, что установление монархии крайне необходимо, чтобы преградить путь большевизму, поскольку Албанская республика в монархическом окружении может стать очагом интриг мирового коммунизма.
– Это сойдет для публики, для простого люда. Но удовольствуются ли такими доводами политики?
– Почему же нет? Разве они сами не объявили поход против коммунизма? В конце концов, вы поставите их перед свершившимся фактом, и волей-неволей им придется примириться. Удастся ли вам изменить форму правления, не встретив противодействия внутри страны, – вот что главное.
– Об этом я уж позабочусь сам.
– Все должно произойти на основе конституции, без какого бы то ни было нарушения демократических прав. Прежде всего необходимо беспрекословное согласие парламента.
– Парламент
– Отлично!.. Однако, простите меня, может, я злоупотребляю советами…
– Что вы, продолжайте, прошу вас!
– По-моему, будет лучше, если вы сначала поставите в известность только своих доверенных лиц, тех, кто займется подготовкой общественного мнения и практическими вопросами. Кроме того, мне кажется, инициатива должна исходить от народа, а парламент лишь исполнит, так сказать, его волю. Это заткнуло бы рот вашим противникам внутри страны и одновременно политическим эмигрантам.
– Внутри страны, я уверен, не будет никаких возражений, а беглецов никто не принимает всерьез. Они разбились на группировки и грызутся между собой.
– Тем лучше. Грызутся – значит не будет времени бороться против вас. Но вам все-таки следовало бы обратить внимание на албанцев в Америке. Вы знаете, что на американцев печать оказывает большое влияние, а среди албанцев в Америке, насколько мне известно, есть неплохие журналисты. Они могут вам навредить.
– Мы обязательно примем меры.
– Знаете, кого я прежде всего имею в виду? Ферид-бея Каменицу. Он довольно способный журналист, имеет кое-какие связи и может серьезно повредить вашему делу.
– Ну, не думаю. Не так уж он опасен. Да, господь одарил его острым умом и незаурядными способностями, но ведь он сын бея и, как все беи, ленив, любит беспечную жизнь и комфорт, а потому постоянно нуждается в деньгах. Ну а сейчас острый язык – это все, что у него осталось, вот он и треплет им, да только нам от этого ни жарко ни холодно, как говорится: собака лает, ветер носит.
– И все же я бы на вашем месте пригляделся к нему повнимательней. Вспомните его резкие статьи против вашего превосходительства… Если он снова возьмется за перо…
– Не возьмется. Он станет ярым сторонником монархии, вот увидите.
Встретив вопросительный взгляд собеседника, президент пояснил:
– Он по уши в долгах, доходов у него никаких, а счета растут.
– Я уверен, что вы позаботитесь о таком выдающемся патриоте, как Ферид-бей.
– Разумеется, это мой долг – поддерживать национальные таланты, защищать патриотов. Noblesse oblige. [10]
10
Положение обязывает (франц.).
– А какие у вас планы в отношении вашего преподобного противника?
– С этим мы вряд ли сможем договориться.
– Чем занимается его преосвященство в настоящее время?
– Пишет стихи.
– В самом деле? Да это же замечательно! Уж если политик занялся поэзией, это верный знак того, что он потерпел крушение в политике.
– В поэзии его ждет та же судьба.
– Вы правы. Все писатели, занимающиеся политикой, терпят фиаско в литературе.
– Они, как правило, терпят фиаско и тут и там.