Под вуалью

Уинспир Вайолет

— Даже если это будет несколько конфет?

— Оглядись вокруг, Рослин. Это место, где все еще живы древние табу: здесь женщины носят чадру и верят в силу дурного глаза.

В деревне действительно витал дух таинственности; женщины в страхе и суеверии застывали у порога своих жилищ, когда Рослин обращала на них свой взгляд. Но их нигде не было видно, они были в своих домах, и лишь один раз через приоткрывшуюся дверь мелькнул женский силуэт, плотно скрываемый от посторонних глаз покровом одежды.

Лишь на мгновение

Рослин поймала взгляд темных, почти черных глаз мужчины, в лице которого с высокими скулами было что-то азиатское. У него был орлиный с горбинкой нос и борода клином. Он стоял и смотрел на них, пока они с Тристаном ехали по деревне. Рослин было не по себе, и она обрадовалась, когда почти уже на самом выезде они увидели группу женщин, набиравших воду из колодца.

Что думали о ней эти местные женщины, разглядывая ее буквально с головы до ног: распознали ли они в ней женщину или им все было безразлично? Она пыталась представить себя на месте одной из них, и уже при одной мысли о возможном заключении в доме, так похожем на крепость, ей стало страшно.

— Когда-нибудь их жизнь станет другой или нет? — обратилась она с вопросом к Тристану, когда они выехали за пределы Аджины.

— Старейшина уже старый и придерживается строго феодальных взглядов, но после его смерти его сын обязательно кое-что изменит. Он хочет, чтобы дети учились, а люди узнали новые методы обработки земли. Тебе, наверное, трудно представить, что эта сухая и потрескавшаяся земля способна плодоносить, да?

— С трудом себе это представляю, — отозвалась Рослин. — Кажется, что камней здесь больше, чем земли.

— Да, но под ней находятся родники с водой. — Мне сказали, что, возможно, эти холмы, а потом и дома придется сравнять с землей, чтобы претворить в жизнь ирригационный план. Так можно будет решить проблему продовольствия.

— Именно это и изменит их жизнь, не правда ли? — Воодушевленно произнесла Рослин. — Тристан, а этот план удастся осуществить?

— Я в этом уверен. Человек, который скоро станет управлять этой деревней, а ты его видела — он наблюдал за нами, пока мы ехали по деревне, — стал членом правления Ассоциации продовольствия, которую учредил Дуэйн.

— Дуэйн?

— Да. — Тристан увидел ее широко открытые глаза, удивленный взгляд, и широкая улыбка появилась на его лице. — У Дуэйна огромный интерес к этим людям, к земле, на которой они живут. Мне этого не дано. Во многом он —повторение нашего деда, врожденный колонист, идеалист, верящий в правоту задуманного. Он создан для этой жизни.

— А что будет, если он женится? — спросила она.

— Если он женится, то его жене придется сложить палатку и, подобно библейской Руфи, отправиться за ним следом, в пустыню.

Рослин представила себе Изабеллу и подумала, что вряд ли ее можно отнести к женщинам типа Руфи, которые последуют туда, куда пойдет их муж. У нее на

первом месте была карьера, ей необходим был город. Она по природе была из тех, кто берет, а не отдает.

— Ты думаешь, что Дуэйн захочет жениться на Изабелле? — спросил Тристан.

Она кивнула в знак согласия.

— Нанетт, например, бросила все, и в первую очередь, свою карьеру и вышла замуж за моего деда. Женщины совершенно непредсказуемы, а потому, я полагаю, что это вполне возможно. Дорогая, — и голос его зазвучал мягко и проникновенно, — посмотри на закат!

С замиранием сердца они оба смотрели, как на западе словно расплескивались по небу краски — от золотисто-огненного до пурпурно-розового. Мимолетная захватывающая дух красота, которая уже скоро подернется пеленой темного фиолета, а на ней зажгутся яркие холодные звезды.

— Восхитительно! — застегивая плащ, произнесла Рослин. — Но если бы это продолжалось дольше, то стало бы просто невыносимо.

Подобно двум призракам, не произнося больше ни единого слова, они ехали верхом по пустыне, на которую опускались сумерки, быстро сменяемые ночной прохладой,

и увозили с собой неизъяснимо странные ощущения от посещения Аджины. Проезжая мимо плантаций, они услышали, как пел свою простую песню араб-работник.

В этот вечер к ужину прибыл Дуэйн. Воздух был напоен ароматами деревьев и цветов, и под огромным деревом во Дворе Вуалей они пили кофе и вели беседу.

— Дуэйн, Рослин очень заинтересовалась твоим ирригационным проектом в районе деревни Аджина. — Тристан наклонился к Изабелле, которая держала зажигалку, пока Тристан прикуривал. Откинувшись назад, он позволил Рослин заметить, как пристально наблюдала за ней Изабелла.

Пламя зажигалки погасло, и в полумраке теперь лишь угадывался силуэт Изабеллы в белом платье с вышивкой.

— Если там ничего не предпринять, то население Аджины умрет с голоду. — Кончик горящей сигары Дуэйна приблизился к Рослин. — Вздутые животики детишек действуют на совесть, не так ли мисс Брант?

— Да, на тех, у кого эта совесть есть, — согласилась Рослин.

— А вам было удивительно узнать о том, что она у меня есть? — лениво протянул Дуэйн.

— Вобщем-то, нет.

— Довольно, не собираетесь ли вы приделать мне крылышки, только потому, что я решил позаботиться о местных ребятишках?

— Крылышки вам не подойдут, — продолжала Рослин. — Господин Хантер, могу ли я вас попросить об одной любезности?

— Ну же, торопитесь, я не хочу, чтобы эта сверкающая новизной любезность утратила свой блеск. Говорите!

— Тристан сказал мне, что местные жители не любят, когда взрослые незнакомцы дают детям сладости. Не могли бы вы сделать что-нибудь, чтобы изменить их подобное отношение?

— Почему? Вы что, хотите устроить там ярмарку сладостей с бесплатной раздачей конфет?