Под вуалью

Уинспир Вайолет

— Могу себе представить, — невесело произнес Дуэйн.

— В подобных заведениях нет тепла, а благотворительность и любовь — совсем не одно и то же. — Она вздохнула. — Приходится придумывать собственную семью, или же искать ее на страницах книг. Приходится придумывать поцелуи, которых никогда не знал. Если бы я хоть чуточку была, как Рослин, то стала бы целоваться с пилотами и, возможно, это помогло бы скрасить одиночество. Мы только внешне были похожи, но наши желания и мысли всегда были разными.

— Там,

в самолете, я сказала ей, что ей повезло — ведь скоро она обретет семью, став женой Арманда. Подсознательно, после катастрофы, я, вероятно, именно поэтому отождествляла себя с ней, но не потому, что мне нужен был жених, а потому что я хотела обрести семью.

— Но ты можешь по-прежнему быть членом этой семьи, — напомнил ей Дуэйн.

— Нет, — покачала головой Джульет. — Я поеду в Англию.

— А разве тебе не нравится Тристан? — Вопросительно посмотрел на нее Дуэйн.

— Да, он мне очень нравится, но только как друг, — ответила она. — И точно так же нравлюсь ему я.

В полумраке глаза Дуэйна были больше желтоватыми, чем зеленоватыми. Он пристально смотрел на Джульет.

— А ты в этом уверена? — твердо спросил он. — Ты сказала, что в момент катастрофы твое сердце никому не принадлежало, а что же теперь?

— Мое сердце — это мое дело. — Совершенно неожиданно она опять начала с ним бороться. Ей было очень больно из-за желания быть всегда рядом с ним. — Дуэйн, отпусти меня!

— Ну уж, нет, — казалось, что он теряет над собой контроль. — Слишком часто ты говорила, что ты не хочешь моих прикосновений, моей дружбы, а поэтому мне все равно нечего терять, если я сделаю это.

Это оказалось объятием... время перестало существовать, дышать было нечем, Джульет растворилась в бесконечном поцелуе. Его рот был плотно прижат к ее губам, ей было даже больно... пока она не сдалась и не перестала сопротивляться... и потом с закрытыми глазами, но в полном рассудке, она отдалась во власть его поцелуя, который, казалось, наполнил все ее существо, так что даже для сердца уже не было места — оно готово было вырваться наружу...

— А теперь можешь меня ударить, — оторвавшись от нее наконец сказал Дуэйн.

— Зачем? — прошептала она. Голова все еще кружилась. Поцелуй Дуэйна окончательно вернул ее к жизни.

— Я подумал, что ты захочешь это сделать после того, как я поцеловал тебя, — голос у Дуэйна был хриплым.

— У меня нет никаких сил, — вздохнула она. — Дуэйн, ты странный человек.

— Точно, я — неотесанный дурак, который хорошо умеет ухаживать за деревьями, — согласился он с ней. — Я — тот, кто считал когда-то, что любовь есть то же самое, что и боль.

— Любовь? — неуверенно переспросила она. — Я что, схожу с ума, или ты имеешь в виду то, о чем говоришь?

— Я говорю то, что имею в виду и то, что чувствую. — И он крепко сжал ее в объятиях. — Меня интересуют твои чувства,

Джульет.

— Джульет, — повторила она следом. — Я чувствую себя так. будто только что родилась, так, как будто только теперь начинаю жить. Дуэйн, скажи, почему иногда ты был так жесток со мной?

— Потому что я и не собирался быть добрым, — хрипло проговорил он. — Я не мог поверить, что еще существует такое редкое качество, как простота. Подобно дикарю в джунглях я не переставал испытывать тебя, и нет ничего удивительного в том, что временами тебе хотелось дать мне пощечину.

Она улыбнулась и провела пальцем по шраму на щеке, благословляя ощущение радости и ясности ума. Она упивалась охватившим ее чувством, ей было приятно ощущать сильное плечо, на котором покоилась ее голова, касаясь его щекой, ей было тепло: ее согревала любовь.

— Тебе придется научить меня быть слабым и человечным, моя милая, — сказал он.

— Мой дорогой тиран, — и она тихо рассмеялась. — Я не хочу, чтобы ты стал слабым, и сейчас ты кажешься мне очень даже человечным.

— Но я хочу искупить причиненные тебе страдания, — и он губами коснулся шишки на лбу. — Как я смогу это сделать?

— Никогда не сомневайся во мне, — мягко проговорила она. — Я люблю тебя, Дуэйн. Я хочу быть с тобой рядом всю жизнь. Я хочу заботиться о тебе, и любовью разогнать ту горечь, которую ты узнал еще совсем ребенком. Мы оба были очень одиноки...

— Слишком одиноки, моя дорогая... — И он снова крепко обнял ее. — Но я должен жить и работать здесь, в пустыне. Сможешь ли ты разделить со мной такую жизнь?

— Для меня это совсем не трудно, — улыбнулась она. — Я по своей природе такая же, как Руфь: куда пойдешь ты, Дуэйн, туда же пойду и я, и буду счастлива.

Он поцеловал ее: сначала нежно и легко, а потом страстно. Там, за пределами их убежища, буря утихала, почти стих ветер, и постепенно пустыня приобретала свои привычные очертания. Голова Джульет спокойно лежала у Дуэйна на плече. Рядом с этим сильным мужчиной она наконец-то почувствовала безопасность, она нашла свой дом, и теперь они, в конце концов, заключили мир. Она любила и была любима, и от сознания этих истин ей было так сладко.

— Бедная Рослин, — прошептала она. — Но сейчас они вместе, она и ее любовь. Навсегда.

Когда буря окончательно стихла, они с Дуэйном поехали домой, в Дар-Эрль-Амру. Им предстояло многое объяснить. По дороге они остановились в доме Дуэйна, и он провел ее внутрь. Там он взял небольшую коробочку и вынул из нее кольцо, которое подарила ему Нанетт; кольцо, предназначавшееся его невесте. Он надел его на левую руку Джульет, золотое кольцо с бриллиантом и жемчужиной — кольцо любви. Жемчужина символизировала женщину, а бриллиант — мужчину.

Кольцо Ромео и Джульетты.

<