Под Южным крестом
Шрифт:
— Что, пустомеля? Говорил я тебе: не болтай так много. Вот мои патроны-то и готовы, а твой свинец еще нет.
— Черт возьми! Да я просто не знаю, что делать с мехом: не дует и конец. Жару получается не больше, чем нужно на сотню каштанов. А у меня, по меньшей мере, три килограмма свинца.
— Дуй, сынок, дуй, ничего! Поднатужься!
Кузнечный прибор у даяков действительно прост до наивности: это прямой бамбуковый цилиндр, в который вставлен поршень на длинном стержне; внизу к цилиндру приделана глиняная труба фута в три длиною, к концу суженная и направленная к огню. Вот и все. Поршень так и ездит по цилиндру, труба направлена превосходно, приток воздуха
— Насилу-то! Слава тебе, Господи! Пора! — сказал он наконец, поднося боцману большую железную ложку с расплавенным металлом.
— Нужно отлить триста пуль. Это пустяки. Через два часа наши патроны будут готовы.
— Отличная выдумка — эти вечные патроны, ими можно пользоваться без конца.
— Так и есть. А то при нашей стрельбе понадобился бы целый артиллерийский ящик.
— Да, а теперь нам нужно только форму для пуль да немножко пороху. А свинец и порох везде можно найти.
— Взгляни-ка, взгляни! Я уверен, что наши друзья ходили на охоту и принесли с собой несколько малайских голов.
Французы не ошиблись. Послышались радостные крики. Это встречали отряд даяков, появившийся на лесной прогалине, посредине которой была расположена котта, или кампонг, то есть укрепленная деревня, в которой жили наши друзья. Такая туземная крепость представляет в своем роде чудо. Разрушить ее можно только пушкой. Вообразите себе частый забор из крепких деревянных столбов десяти метров высотою, глубоко врытых в землю и подпертых изнутри другими столбами длиною в четыре метра. Эта несокрушимая ограда не боится пожара и украшена узкими бойницами, возле которых сложены луки и сарбаканы с толстыми пучками намазанных ядом стрел.
На самых высоких столбах воткнуты длинные жерди с вырезанными из дерева фигурами калао, или птиц-носорогов, которые держат в лапах человеческие головы; одни головы гниют, а некоторые высохли, как мумии. Вместо глаз у этих противных трофеев вставлены длинные белые раковины, которые с угрозой смотрят из обезображенных орбит.
Внутри ограды стоит множество грубо сработанных идолов, которые делают честь усердию исполнителя, но не его скульптурному таланту. За ними, в центре, на пять футов от земли возвышаются жилые помещения, соединенные между собою досками на козлах. Независимые даяки Борнео, как и жители Океании и индо-малайских островов, любят строить дома на некотором возвышении от земли.
Внизу мычит, блеет, хрюкает, пищит и кудахтает бесчисленное множество домашних животных и птиц, очень полезных в хозяйстве. Козы, коровы, куры, собаки, кошки и свиньи плодятся и множатся в этом болоте, составляя вместе с обильными запасами риса в амбарах неистощимые ресурсы на случай осады.
Прекрасные деревья растут в тех местах, поставляя жителям воздушных домов превосходные плоды и прохладную тень: кокосы, бананы, саговые пальмы, мангустаны, коричные и лимонные деревья, хлебное дерево и множество других древесных пород вырастают там на воле громадных размеров.
Пьер и Фрикэ оставили на время работу и пошли к узким воротам крепости, которые были настежь отворены.
Воины проходили с видом победителей. На их пути поминутно раздавался приветственный клич «нгаиаус», испускаемый всеми встречавшими: мужчинами, женщинами и ребятишками.
Воинов было человек двадцать. Они были вооружены бамбуковыми копьями с железными наконечниками и страшными парангами, которыми они так ловко обрубают головы вровень с плечами. Недаром англичане называют даяков headhunters, то есть охотниками за головами, а голландцы — koppenskneller,
Кроме того, на всех было надето по большому ожерелью из человеческих зубов, что служило у племени знаком высокого сана. Фрикэ в шутку называл такие ожерелья майорскими эполетами.
— Нгаиаус! .. Нгаиаус! — кричала толпа, валившая навстречу, а туземный барабан звучно и торжественно отбивал: драм-дам-да-дам-дам…
Нгаиаус — это небольшие отряды в пять, десять или пятнадцать человек, уходящих на партизанскую войну с тем, чтобы иногда не вернуться назад. Эти вольные стрелки девственного леса отправляются иной раз на неделю и больше, нападают врасплох на уединенные жилища, истребляют посевы, сжигают дома, рубят головы мужчинам, уводят в рабство женщин и детей, а на худой конец, и сами бывают перебиты все до единого.
Не следует думать, что это все разбойники без совести и чести. Напротив, это все больше люди мирные, нападающие только на людей того племени, с которым воюют. Воровством и грабежом они никогда не занимаются. В этом отношении они честнее и нравственнее многих цивилизованных народов, которые нередко пользуются войной, чтобы поживиться на счет соседа. Даяки ищут в войне только славу, а не корысть.
Такие набеги называются сарахами и пользуются у даяков большим уважением; при этом знаменитые воины всякий раз стараются отличиться какими-нибудь небывалыми подвигами, смелостью и ловкостью.
В этот раз сарах был очень удачен. Вот почему такой восторженный прием. Базир, или жрец племени, вышел навстречу воинам, колотя в катапанг (барабан) в сопровождении толпы из десяти билианг (нечто вроде баядерок), одетых в богатые платья с жемчугом и золотыми зернами. Каждый кричал во все горло, испуганная скотина мычала, куры кудахтали, — был, одним словом, настоящий звериный концерт.
Нашим приятелям было оказано особенное внимание. Вся процессия прежде всего направилась к балаи-томои, или дому путешественников, где им было отведено помещение. Французы, к ужасу своему, заметили, что среди ликующей толпы медленно и с трудом двигались четыре связанных раба. Перед балаи-томои росло резиновое дерево, почитаемое у даяков как священное. На верхушке дерева находился толстый резиновый ком, который служит оракулом для идущих в поход и которому немедленно по возвращении из похода приносятся жертвы.
Способ вопрошать оракула доступен не каждому. Нужно, видите ли, непременно вонзить стрелу в шероховатый ком. Неловкий стрелок, промахнувшийся три раза, будет обречен на бедность, унижение и несчастья, — одним словом, подвергнется лишению «живота и чести». Стрелок искусный, напротив, будет осыпан всевозможными привилегиями. Он сделается богат, могуществен, его дом будет в изобилии снабжен отрезанными головами. Вера в этого странного оракула такова, что почти никто не решается вопрошать его.