Под защитой камня
Шрифт:
Все говорили, что он очень похож на Даланара, никто не сомневался, что он сын его духа. "Но Эйла говорит, что дух здесь ни при чем. Она говорит, что Джонэйла и моя дочь также. Если она права, то значит, я сын Даланара!" Эта мысль потрясла его. Неужели он настолько же сын Даланара, насколько Мартоны? А что, если он настолько похож на Даланара, что не сможет жить с женщиной, обязанности которой будут так велики? Эти мысли очень встревожили его.
Он почувствовал, как Эйла дрожит в его руках, и взглянул на нее:
— Что случилось, Эйла?
— Мне страшно, Джондалар. Именно поэтому я так упорно сопротивляюсь. Я боюсь быть Зеландони, — рыдая, сказала она. Успокоившись,
— И что же с тобой приключилось? — спросил он, встревожено наморщив лоб.
— Я никогда не рассказывала об этом, потому что не могла найти объяснений случившемуся. И сейчас я не уверена, что могу, но все-таки попытаюсь. Когда я жила в Клане Брана, то, как ты знаешь, ходила с ними на Сходбище Клана. Иза была тяжело больна и не смогла пойти с нами, она умерла вскоре после нашего возвращения. — Взгляд Эйлы стал задумчивым, словно она погрузилась в воспоминания. — Иза была главной в роду целительниц, и именно ей полагалось готовить особый напиток для Мог-уров. Никто больше не знал, как его делают. Уба была еще слишком маленькая, еще не стала женщиной, а его должна была готовить женщина. Иза объяснила мне, как его изготавливают, перед тем как наш Клан отправился в поход. Я думала, что Мог-уры не разрешат мне приготовить его… они говорили, что я не принадлежу Клану… по потом пришел Креб и велел мне приготовить священное снадобье. Такое же снадобье я потом сделала для Мамута, когда мы с ним отправились в наше странное Путешествие.
Но я не знала, правильно ли приготовила его, и, в конце концов, сама допила остатки. Я даже не представляю, как оказалась в пещере вместе с Мог-урами. Этот напиток оказался таким сильнодействующим, что я могла бы уже жить в мире Духов. Увидев Мог-уров, я спряталась и стала наблюдать за ними, но Креб узнал, что я нахожусь среди них. Я говорила тебе, что Креб был могущественным шаманом. Он был как Зеландони, Главным Мог-уром. Он руководил всеми, и каким-то образом я присоединилась к ним. Я вернулась с ними обратно, в начало времен. Это остается для меня необъяснимой загадкой. Потом мы вернулись в настоящее, пришли в эти края. Креб скрыл мое присутствие от остальных Мог-уров, они не знали, что я нахожусь с ними, но потом он оставил их и последовал за мной. Я знаю, что мы были именно здесь, я узнала Падающий Камень. Клан жил в этой Пещере когда-то, много поколений назад.
Джондалар слушал как завороженный.
— Когда-то в далекой древности мы были одним видом людей, — продолжала Эйла, — но постепенно мы изменились. Клан остался сзади, а мы продвинулись вперед. При всем могуществе Креб не мог угнаться за мной, но он видел что-то или что-то понял. Потом он велел мне уйти, выйти из этой пещеры. В моей голове звучал его голос, словно он говорил со мной. Остальные Мог-уры так и не узнали, что я была с ними, и он ничего не сказал им. Они могли бы убить меня. Женщинам запрещено участвовать в таких ритуалах.
После этого Креб сильно изменился. Он никогда уже не стал прежним. Начал терять свое могущество. По-моему, испытывал муки, оставаясь Мог-уром. Даже не знаю как, но я причинила ему большие страдания, совершенно сама того не желая, однако и он тоже оказал воздействие на меня. С тех пор я тоже изменилась, у меня стали появляться странные видения, и иногда я вдруг осознавала, что нахожусь в каких-то иных местах… И еще, даже не знаю, как сказать… в общем, иногда мне кажется, что я знаю, о чем люди думают. Вернее, не совсем так, скорее даже, я знаю, что они чувствуют, хотя это тоже не точное определение моего состояния.
Джондалар смотрел на нее странным взглядом.
— Ты знаешь, о чем я думаю… Знаешь, какие мысли живут в моей голове?
— Нет, я не могу видеть или слышать твои мысли. Но я знаю, что ты любишь меня. — Она заметила, как изменилось выражение его лица. — Это встревожило тебя, да? Наверное, мне не стоило ничего рассказывать… — пробормотала она, почти весомо ощущая тревогу Джондалара. Ее восприимчивость особенно остро улавливала чувства Джондалара. Она опустила голову, плечи ее поникли.
Он заметил ее подавленное состояние, и вдруг его тревога испарилась. Он взял ее за плечи, заставил поднять голову и заглянул ей в глаза. В них застыла какая-та невероятная древняя мудрость, которую он порой видел там прежде, то был взгляд, исполненный печали, какой-то глубинной и невыразимой грусти.
— Мне нечего скрывать от тебя, Эйла. И не важно, знаешь ли ты, что именно я думаю или чувствую. Я люблю тебя. И моя любовь никогда не иссякнет.
Слезы, вызванные облегчением и любовью, брызнули из ее глаз. Ей захотелось поцеловать его, и он опустил голову ей навстречу. Он покрепче прижал ее к себе, словно хотел защитить от всего, что могло причинить ей боль. И она прижалась к нему всем телом. Пока они вместе, с ней не случится ничего плохого, разве не так? И тут вдруг заплакала Джонэйла.
— Мне хочется быть самой обычной матерью и твоей женой, Джондалар, и вовсе не хочется быть Зеландони, — сказала Эйла, подходя к колыбели малышки.
"Она действительно сильно испугана, — думал он, — а кто бы не испугался такого ужаса? Мне даже к кладбищу-то подойти страшно, не говоря уже о посещениях мира Духов". Он увидел, что она возвращается к нему с ребенком на руках, слезы еще блестели в ее глазах, и, охваченный внезапной нежностью, он вдруг почувствовал себя защитником жены и ребенка. Так что же изменится, если она станет Зеландони? Для него она все равно останется Эйлой и будет по-прежнему нужна ему.
— Все будет хорошо, Эйла, — успокоил он ее, беря у нее ребенка и покачивая его на своих руках.
С тех пор как они стали мужем и женой, он обрел настоящее счастье, и оно стало лишь полнее, когда родилась Джонэйла. Взглянув на эту крошку, он улыбнулся: "Я тоже считаю, что она отчасти моя дочь".
— Решение останется за тобой, Эйла, — наконец сказал он. — Ты права, если ты станешь ученицей, это не означает, что ты будешь обязана стать Зеландони, но если ты станешь ею, то это тоже будет хорошо. Я всегда знал, что выбрал особенную женщину. Наделенную не только красотой, но редким Даром. Мать отметила тебя, это нужно ценить, Она благосклонно отнеслась к нашему союзу. И теперь у тебя есть прекрасная дочь. Нет, у нас есть прекрасная дочь. Ты ведь говорила, что она и моя дочь также, верно? — сказал он, пытаясь успокоить ее опасения.
Слезы вновь полились из ее глаз, но она уже улыбалась.
— Да. Джонэйла наша с тобой дочь, — сказала она и вновь всхлипнула.
Удерживая малышку на одной руке, он обнял Эйлу за плечи и привлек к себе.
— Я не представляю, что буду делать, если ты перестанешь любить меня, Джондалар. Пожалуйста, люби меня всегда.
— Конечно, я всегда буду любить тебя. Моя любовь к тебе никогда не иссякнет. Ничто не сможет победить ее, — сказал Джондалар, осознавая глубину своих чувств и надеясь, что они всегда останутся неизменными.