Под защитой камня
Шрифт:
Продолжая удерживать Эйлу за руку, Джохарран развернул гостью лицом к собравшимся Пещерам.
— Пожалуйста, примите радушно эту женщину, прошедшую такой долгий путь с Джондаларом, приветствуйте ее в краю Зеландонии, среди Детей Земли, Великой Матери. Окажите нашей гостье гостеприимство и уважение, с которыми Зеландонии встречают всех гостей, особенно женщин, Одаренных Дони. Покажите ей, как мы почитаем гостей.
Косые взгляды обратились в сторону Мароны и ее подруг. Их шутку уже никто не считал забавной. Теперь они, в свою очередь, испытали смущение, по крайней мере, Портула густо покраснела, взглянув на чужеземку, стоящую на Говорящем Камне в мальчиковом
Осознав, что надо что-то сделать, Эйла шагнула вперед.
— Именем Мут, Великой Всеобщей Матери, которую вы называете Дони, я приветствую вас, Зеландонии, Дети этой прекрасной земли, Дети Великой Земной Матери, и благодарю вас за радушный прием. Я благодарю вас также за то, что вы приняли моих друзей-животных; за то, что вы позволили Волку жить в доме. — Услышав свое имя, Волк посмотрел на нее. — И за то, что вы предоставили место моим лошадям, Уинни и Удальцу.
Мгновенный отклик собравшихся был совершенно потрясающим. Хотя ее произношение все еще казалось странным, людей потрясло нечто другое. Эйла произнесла имя своей кобылы так, как она изначально называла ее, и всех потрясли изданные ею звуки. Эйла изобразила такое натуральное лошадиное ржание, что все подумали, будто заржала настоящая лошадь. Уже не первый раз она удивляла людей своей способностью имитировать голоса животных — лошадь была не единственным животным, которому она умела подражать.
Эйла не помнила языка, на котором говорила в детстве; ей ничего не удавалось вспомнить о жизни, предшествующей ее встрече с Кланом; напоминанием служили лишь несколько снов и смертельный страх перед землетрясением. Но Эйла унаследовала от Неведомого племени врожденную способность, генетическую склонность — почти сравнимую по силе с чувством голода — к разговорной речи. После ухода из Клана и до встречи с Джондаларом, вновь научившим ее говорить, она сама развивала свои речевые способности, пытаясь беседовать с теми, кто имел для нее значение, она разговаривала с ними на языке, понятном только Уинни и в какой-то степени Удальцу.
Эйла обладала естественной склонностью к произнесению звуков, но, не зная никакого вербального языка и живя в одиночестве, она слышала только голоса животных и начала подражать им. Собственный, изобретенный ею, язык состоял из комбинаций звуков, которые начал выговаривать ее сын, до того как ей пришлось покинуть его, из нескольких слов, произносимых Кланом, и из звукоподражаний разным живым тварям, включая щебет и свист птиц. Долговременная тренировка сделала ее столь искусной звукоподражательницей, что даже животные сбегались на ее зов.
Многие люди умели подражать голосам животных, в охотничьем деле хороший звукоподражатель мог оказаться очень полезным, но ржание Эйлы было совершенно необыкновенным. Именно оно вызвало временное оцепенение собравшихся, но Зеландонии привыкли, что порой рассказчики их разыгрывают, если происходит не слишком серьезный разговор, и поняли, что она воспроизвела лошадиное ржание ради шутки. Когда все успокоились, первоначальный страх сменился улыбками и смешками.
Эйла, которую слегка встревожила их первая реакция, заметила уменьшение напряженности и тоже успокоилась. Люди улыбались ей, и она невольно улыбнулась им в ответ одной из своих лучистых и прекрасных улыбок, от которых ее лицо казалось сияющим.
— Эй, Джондалар, имея такую шикарную кобылку, как ты будешь отгонять от нее наших молодых жеребцов? — раздался
Светловолосый мужчина улыбнулся.
— Мы будем часто ездить кататься, чтобы она всегда была занята, — нашелся он. — Разве ты не знал, что за время моего отсутствия я научился ездить на лошади?
— Нет, Джондалар, «ездить» ты научился еще до ухода!
Последовал новый взрыв смеха; на сей раз, поняла Эйла, то был веселый и радостный смех.
Когда хохот стих, Джохарран заговорил.
— Я могу добавить лишь одно, — заявил он. — Я хочу пригласить всех Зеландонии, пришедших к нам из соседних Пещер, присоединиться к празднику Девятой Пещеры, который устраивается в честь прибытия к нам Джондалара и Эйлы.
Глава 7
Целый день восхитительные, дразнящие воображение ароматы доносились с юго-западного нежилого края террасы, где находились общие кухонные очаги, и суетившиеся там люди закончили последние приготовления как раз перед тем, как Джохарран взял слово. После церемонного знакомства к этому концу повалило множество людей во главе с Джондаларом и Эйлой, хотя напирающая сзади толпа все-таки из осторожности не наступала им на пятки, опасаясь Волка, неотступно следующего за женщиной.
Еду красиво разложили на блюда и в большие чаши, вырезанные из кости и дерева или сплетенные из травянистых волокон, — и расставили на низких столах, в качестве которых использовались известняковые плиты. Рядом лежали гнутые деревянные щипцы, резные роговые ложки и большие кремневые ножи, готовые к употреблению в качестве столовых приборов. Большинство людей пришли со своими мисками, хотя там было достаточно гостевой посуды для нуждающихся.
Остановившись, Эйла восхищенно любовалась видом кулинарных изысков. Здесь были целиком зажаренные на вертелах бока молодого северного оленя, упитанные куропатки, рыбные блюда из форели и щуки, и даже более ценные для раннего лета и еще немногочисленные овощи: молодые корешки, свежая зелень, нежные ростки и туго свернутые спиральки молодого папоротника. Орехи и сушеные плоды прошлогоднего сбора, и сосуды с горячим бульоном, сваренным из сушеного мяса зубра с добавлением грибов и корнеплодов.
Эйлу вдруг поразила мысль, что если у них еще осталось так много ценных продуктов после суровой и долгой зимы, то это, в сущности, показывает, как отлично они умеют организовать сбор, сушку, хранение и распределение пищи для нормального обеспечения нескольких Пещер Зеландонии в течение всего холодного сезона. В одной только Девятой Пещере проживало около двух сотен человек, которые вряд ли смогли бы прокормиться целый год в менее щедрой земле, но исключительно плодородные окрестности наряду с многочисленными и необычайно удобными и прочными естественными пещерами поощряли рост населения Зеландонии на этих стоянках.
Домом Девятой Пещеры Зеландонии стал большой известняковый массив, превратившийся под воздействием погодных процессов в огромный грот с открытой террасой, протянувшийся примерно с юго-востока на юго-запад; слегка изгибающийся край террасы повторял изгиб русла Реки, а открытый на юг пещерный свод надежно укрывал ее обитателей от северных ветров. Этот скалистый грот, глубина которого была почти сто пятьдесят футов, растянулся в длину примерно футов на шестьсот пятьдесят, что составляло в итоге почти сто тысяч квадратных футов жилого пространства, защищенного обширным навесом. На каменном полу этого укрытия накопился многовековой слой земли и скальных обломков.