Под защитой камня

Ауэл Джин Мари Антинен

Джондалар понимал, что ему будет трудно скрыть ревность, если Эйла окажет предпочтение кому-то из его соплеменников. Ему не хотелось делить ее ни с кем. Возможно, через много лет их совместной жизни бытовая привычка случайно откроет путь к поиску новых ощущений, но это будет уже совсем другое дело, хотя в глубине души он сомневался, захочется ли ему когда-либо вообще делить ее с кем-то.

В одной компании начали петь и танцевать, и Эйле захотелось подойти к ней поближе, но ей никак не удавалось выйти из толпы желающих побеседовать с ней. А один мужчина, который весь вечер робко топтался поодаль, теперь, видимо, набрался решимости заговорить с ней. Эйле уже раньше показалось, что она заметила какого-то

необычного на вид мужчину, но ей не давали хорошенько рассмотреть его, постоянно отвлекая вопросами или замечаниями.

И сейчас она заметила человека, протягивающего ей очередную чашку березовицы. Этот напиток напоминал бражку Талута, только позабористее. У нее уже слегка кружилась голова, и она решила, что пора остановиться. Эйла знала, какое воздействие оказывают на нее подобные сброженные напитки, и ей не хотелось становиться излишне «дружелюбной» в первый день встречи с племенем Джондалара.

Она улыбнулась мужчине, с опасением предложившего ей напиток, и вежливо отказалась, но его внешность так потрясла ее, что улыбка на мгновение застыла на ее губах. Но, быстро опомнившись, Эйла взглянула на него с искренней сердечностью и дружелюбием.

— Меня зовут Брукевал, — сказал он. Он по-прежнему держался нерешительно и смущенно. — Я прихожусь кузеном Джондалару. — Его голос с очень низким тембром был, однако, очень приятным и звучным.

— Привет! А меня зовут Эйла из Мамутои, — сказала она, заинтересованная не только его голосом или поведением.

Он сильно отличался от Зеландонии, с которыми ей приходилось встречаться. Вместо привычных голубых или серых глаз его глаза были совсем темными. Эйла подумала, что они, возможно, карие, но трудно было сказать что-то определенное в свете костра. Однако еще более удивительным, чем глаза, была его внешность. В ней преобладали знакомые ей черты. Он был похож на людей Клана.

Он был рожден от смешанных духов, в нем духи Клана смешались с духами Других. Эйла в этом не сомневалась. Она внимательно присматривалась к этому молодому мужчине, но только мельком, совсем незаметно. Она вдруг начала вести себя, как подобает женщине Клана, и осознала, что избегает прямо смотреть ему в глаза. Вероятно, духи Клана и Других смешались в нем не в равных долях, как у Экозара, который был помолвлен с Джоплаей… или у ее собственного сына.

Во внешности этого мужчины преобладали черты Других; его лоб был значительно выше и совсем мало скошен назад. А когда он повернулся, она заметила, что его голова была продолговатой, но с круглым затылком — обычной для Других формы. Но его надбровные дуги, нависающие над глубоко посаженными глазами, явно отличали его от Других, они были не такими мощными, как у людей Клана, но выдавали определенную степень родства. Нос его также был довольно большим, и хотя он выглядел более изящным, чем у людей Клана, но имел свойственную им форму.

Она подумала, что, вероятно, у него также срезан и подбородок. Об этом было трудно судить из-за темной бороды, однако такие бороды она видела в детстве именно в Клане. Когда Джондалар впервые побрился — обычно так он поступал летом, — она испытала настоящее потрясение, к тому же без бороды он показался ей очень молодым, почти подростком. До этого ей еще не приходилось видеть взрослого мужчину без бороды. Ростом этот мужчина также не вышел, он был слегка ниже ее, хотя выделялся крепким телосложением, мощными мускулами и широкой, бочкообразной грудной клеткой.

Брукевал обладал всеми мужественными качествами мужчин, с которыми она выросла, и был красив какой-то уютной спокойной красотой. Она даже испытала легкий трепет от его обаяния. Возможно, в этом виновато легкое опьянение — определенно, больше ни глотка березовицы.

Сердечная улыбка Эйлы выразила ее чувства, но Брукевал подумал, что

ей присуща какая-то привлекательная застенчивость, в ее скользящих взглядах и опущенных глазах. Он не привык, чтобы женщины обращались к нему с такой теплотой, особенно красивые женщины, которые общались с его высоким обаятельным кузеном.

— Я подумал, что ты, может быть, захочешь выпить Ларамаровой березовицы, — сказал Брукевал. — Вокруг тебя толпится столько людей, все хотят поговорить, но никто, по-моему, не подумал, что тебя, возможно, мучает жажда.

— Спасибо. Я и правда хочу пить, но не осмеливаюсь больше злоупотреблять этим напитком, — сказала она, показывая на чашку. — Я уже выпила его так много, что у меня закружилась голова. — И она улыбнулась одной из своих широких, сияющих, неотразимых улыбок.

Брукевал был так очарован, что на время забыл о способности дышать. Весь вечер ему хотелось познакомиться с ней, но он боялся даже подойти поближе. Красивые женщины, случалось, с презрением относились к нему. Глядя на ее золотящиеся в отблесках костра волосы, на ее крепкое тело с прекрасными формами, подчеркнутыми облегающим кожаным нарядом, и на ее слегка чужеземные черты, придающие ей какое-то странное обаяние, он подумал, что никогда еще не встречал такой исключительно красивой женщины.

— Может, я принесу какого-нибудь другого напитка? — наконец спросил Брукевал, улыбаясь с детской радостной готовностью. Он не ожидал, что она отнесется к нему с такой искренней добротой.

— Отвали, Брукевал. Я первый начал за ней ухаживать, — сказал Чарезал шутливым и одновременно угрожающим топом. Он заметил, как она улыбалась Брукевалу, и сам весь вечер обхаживал Эйлу, в надежде увести ее в темный уголок или, по крайней мере, добиться обещания на будущее свидание.

Мало мужчин стали бы так упорно добиваться выбранной Джондаларом женщины, но Чарезал пришел сюда только год назад из дальней Пещеры. Он был на несколько лет моложе Джондалара и еще даже не достиг зрелости к тому времени, когда Джондалар с братом отправились в Путешествие, и поэтому не знал, каким несравненным любовником считают женщины этого высокого красавца. Он вообще лишь сегодня узнал, что у вождя Пещеры есть брат, Зато он слышал слухи и толки о Брукевале.

— Неужели ты думаешь, что ее может заинтересовать мужчина, мать которого наполовину плоскоголовая? — сказал Чарезал.

Все вокруг охнули и внезапно замолчали. Уже много лет никто открыто не говорил такого Брукевалу. Его лицо исказила гримаса чистой ненависти, когда он, едва сдерживая ярость, обжег гневным взглядом этого молодого болтуна. Эйлу потрясла такая перемена. Когда-то ей пришлось видеть такую ярость у мужчины Клана, и она очень испугалась.

Конечно, Брукевал уже не раз терпел подобные насмешки. Он остро сопереживал Эйле, попавшей в неловкое положение, когда все смеялись над ее появлением в Одежде, подаренной Мароной и ее подружками. Брукевалу также приходилось служить мишенью для жестоких шуток. Он хотел броситься на ее защиту вслед за Джондаларом, но когда увидел, как она противостояла их насмешкам, взволнованные слезы подступили к его глазам. Увидев, как она гордо пошла им навстречу и быстро утихомирила всех, он мгновенно влюбился в нее.

По ходу празднества ему очень хотелось поговорить с ней, однако он мучительно терзался сомнениями и не решался подойти к ней для личного знакомства. Женщины не всегда благосклонно принимали его, и он предпочел бы скорее восхищаться ею издалека, чем увидеть пренебрежительный взгляд, которым обычно окидывали его некоторые красотки. Но, понаблюдав за ней в течение вечера, он все же решил попытать счастья. И надо же, она так доброжелательно отнеслась к нему! Казалось, ее обрадовало общение с ним. Ее улыбка была такой сердечной и открытой, делая ее еще более красивой.