Под Знаком Исцеления
Шрифт:
Они опустили носилки на землю и убежали, ни на минуту не умолкая, и их птичье пение затихло вдали. Тогда я подошел к носилкам и откинул покрывало.
Он посмотрел на меня, — голос Филдса был полон скорби, как будто несчастье случилось только что, — посмотрел на меня своим единственным оставшимся глазом, с улыбкой, которую невозможно было убить. Один из его рогов был рассечен до корня и кровоточил. И грудь, где сердце, была рассечена тоже… — Голос Филдса дрогнул. — Он улыбнулся мне и сказал: «Я слышал, что ты хорошо умеешь утешать умирающих».
Ох, Бидж, он был изранен и истекал кровью,
Глаза Филдса сияли.
— И он коснулся моей руки пальцами мягкими, как мех олененка. И сказал: «Ты не сможешь спасти меня, но можешь отдать свою жизнь». И когда он прикоснулся ко мне, в меня хлынул весь мир. Он сжал мою руку сильно, до боли, и его не стало. На носилках лежало только тело. Тогда-то те существа, что принесли его, и крикнули капитану проплывающего корабля, что великий Пан умер.
— Я слышала об этом, — медленно произнесла Бидж. Кружка однажды сказал эту фразу, с любовью и грустью, в разговоре с Филдсом.
— Ну вот. — Глаза Филдса от воспоминаний наполнились слезами. Он вытер их и по-звериному втянул воздух носом. — Я поднялся и посмотрел на море. Я видел корабль, и землю, которую вы называете Греция, и Италию, и Европу, и Азию, и другие земли, о которых тогда еще никто не знал, — даже те края, где родилась ты, маленькая Бидж. И я увидел планеты и звезды, и я все о них знал, даже о тех, которые не мог видеть. И я знал, как дойти до них до всех.
Бидж ощутила озноб. Она уже свыклась с мыслью о том, что Странные Пути ведут в другие миры, но никогда не думала о возможности попасть на Марс или Сатурн или на еще более отдаленные планеты.
— И ты стал богом? Филдс пожал плечами:
— Я научился лучше заботиться о Перекрестке. И позже, когда его жителям стало безопасно вернуться, я провел их туда.
— Теми Странными Путями, которые ты умеешь создавать. Ты умеешь создавать их, когда пожелаешь. Так почему же ты не делаешь этого гораздо чаще?
— Чтобы сделать этот мир доступным для тех, кому вовсе не следует в него попадать? И смотреть, как они убивают моих детей?
Бидж поразмыслила и согласно кивнула.
— Чем больше открыто дорог, тем теснее контакты. Это может привести к гибели Перекрестка.
Филдс грустно улыбнулся, глядя на оживленно беседующего с Анни Протеру.
— Этот ваш профессор Протера… Он должен быстро тебя обучить. Да, это так: чем больше дорог, тем значительнее потери.
Он оглянулся на вершины Атласских гор.
— А дорог теперь стало больше.
К тому времени, когда путники добрались до «Кружек», уже стемнело. У Бидж возникло множество вопросов, которые она хотела бы задать Филдсу, но задать их ей было слишком страшно.
Глава 14
На следующее утро Анни пришла в коттедж. Бидж, чувствуя угрызения совести, все-таки накинула на Знак Исцеления простыню, чтобы иметь возможность всласть
— Не могу поверить, что тебе удалось привезти сюда все это оборудование. У тебя просто замечательная операционная.
В этом-то и заключается разница, поняла Бидж, между работой в университетской клинике или хотя бы в городской лечебнице и ветеринарной практикой в странах третьего мира: Анни сразу после окончания колледжа пришлось работать в примитивных условиях, почти без современного оборудования.
Хорват Анни тоже ужасно понравился.
— Ну иди ко мне! Какой же ты красавец! Иди ко мне! — Хорват попятился, оскалив зубы. Бидж схватила его в охапку, и волчонку пришлось терпеть, хоть и с недовольным видом, ласки и восхищенные восклицания.
Дафни же отнеслась к Анни совсем иначе: она, громко мурлыча, энергично терлась об ее ноги. Бидж вспомнила, как Анни однажды не побоялась войти в круг оборотней, чтобы спасти кошку-цветочницу; может быть, Дафни помнила об этом.
Пока Анни читала те добавления, которыми Бидж снабдила «Справочник Лао», та приготовила завтрак: жареную оленину (подарок мясоедов), яйца, фрукты, свежие сливки. После еды Анни настояла на том, что помоет посуду, пока Бидж будет читать ее дневник.
Сначала Бидж чувствовала себя неловко: дневник содержал не только описания жизни в Чаде, но и религиозные излияния Анни: перечисление событий перемежалось молитвами о собственной безопасности, о здоровье других, выражениями пламенной благодарности Иисусу за вовремя доставленную вакцину или за исправную работу ржавого и потрепанного старенького грузовичка. Бидж, читая, бормотала вежливые комментарии, потом увлеклась и перестала.
Анни подробно и без преувеличений описывала все тяготы жизни в лагере беженцев: появление взрослого мужчины, весящего сорок килограммов и еле способного ползать; шрамы от пулевых ранений — последствий гражданской войны в Судане — на детских телах; постоянную борьбу с мухами — истощенные люди оказывались не в силах отгонять их от собственных глаз.
От чтения Бидж отвлек стук рукоятки насоса.
— Посуда вымыта, — мягко сказала Анни. — Куда ее поставить?
Бидж подняла глаза, не сразу отключившись от содержания дневника. Как способна Анни с такой легкостью перейти от помощи тем людям к заботе о чашках и блюдцах?
— Вон туда, на полку слева.
— Спасибо. — Анни улыбнулась и принялась мыть раковину; Бидж смотрела на нее с любопытством.
Бидж гордилась тем, как ей удается помогать жителям Перекрестка, и тем, что в своей практике она вполне самостоятельна. Она не могла представить себя приносящей те же жертвы, что и Анни, — ни для кого, не говоря уже о совершенно чужих людях.
Когда коттедж был полностью приведен в порядок, Анни снова взялась за записи Бидж, и девушки в течение получаса наслаждались чтением в той дружелюбной атмосфере воскресного утра, которая в жизни встречается так редко. Вдруг Бидж вздрогнула и подняла глаза.