Под знаменами Гитлера
Шрифт:
Что касается старообрядцев, в предыдущей главе отмечен эксперимент, проведенный на северо-западе России командованием 18-й германской армии по созданию для старообрядческих населенных пунктов более мягких условий. Результатом стало создание уже в октябре 1941 г. русского вооруженного отряда при абвере, который разросся в роту численностью в 200 чел. Рота, в частности, успешно сражалась под Тихвином, затем дислоцировалась в селе Лампове. Согласно данным А.В. Посадского, старообрядческая рота стала родоначальником многих русских формирований [984] . Любопытно, что попавший в окружение командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант А.А. Власов был пленен немцами благодаря старосте старообрядческой деревни Тухове-жи (Туховечи) Новгородской области, выдавшему пытавшегося укрыться в его сарае командарма. По данным того же А.В. Посадского, имеется по крайней мере один случай сотрудничества старообрядцев с советской стороной. В частности, настоятель Покровского храма в г. Ржеве протоиерей А.П. Попов оказывал помощь партизанам, произносил патриотические проповеди, за что был расстрелян немцами [985] . Однако, как и в РПЦ, такие случаи являлись, скорее, исключением из общего правила.
984
Посадский А.В. Указ. соч. С. 615.
985
Там
Что касается православия, всего за период оккупации на территории РСФСР открылось около 2150 храмов, в том числе в Орловской области — 108, в Курской — 332, в Белгородской — около 140, на территории современной Брянской — 153 [986] , в оккупированной части Ленинградской — 221 [987] . То есть в период оккупации только в России возродилось более 3 % дореволюционного количества православных храмов, не считая культовых зданий других конфессий.
986
Перелыгин А.И. Орловская епархия в 1943—1945 гг. С. 347.
987
Гусев Б.С. Указ. соч. С. 29.
В целом именно оккупация дала толчок к возрождению религиозной жизни в России. Так, по данным А.И. Перелыгина, на сентябрь 1943 г. в СССР насчитывалось 9829 православных церквей, из них около 6500 находилось на оккупированной территории [988] . По оценке Г. Митрофанова, на занятой немцами территории СССР за 3 года открылось около 10 ООО православных приходов, в то время как на территории, не подвергшейся оккупации, до 1988 г. открылось не более 1000 приходов. Еще 4000 приходов отошло к РПЦ после ликвидации униатской церкви в Галиции и Закарпатье. При этом в СССР с 1949-го по 1987 г. было закрыто не менее 8000 православных церквей [989] , значительное их количество было снесено или ввиду длительного неиспользования пришло в негодность. В то же время, согласно отчету Чрезвычайной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, ими на всей территории СССР было уничтожено или повреждено 1670 православных церквей [990] .
988
Перелыгин А.И. Русская православная церковь в Орловском крае (1917—1953 гг.). С. 105.
989
Митрофанов Г. Указ. соч.
990
Перелыгин А.И. Орловская епархия в 1943—1945 гг. С. 354.
После освобождения оккупированных областей РСФСР значительное количество церквей было закрыто. Так, из 153 церквей, действовавших на территории Брянской области в период ее оккупации, 54 было закрыто под предлогом отсутствия в них штата священников, т.к. многие служители ушли с немцами. Из 108 храмов Орловской области только 23 церкви и 1 молитвенный дом советские власти оставили за верующими [991] . Из поданных с декабря 1943 г. по конец 1945 г. 76 заявлений об открытии церквей власти Орловской области не удовлетворили ни одного [992] . Кроме того, возрождающейся на территории РСФСР церкви с целью недопущения ее влияния на массы запрещалось шефство над детскими домами, госпиталями, распределение поступивших в Фонд обороны денег среди семей красноармейцев, создание касс взаимопомощи, обучение детей религии [993] . Духовенство было обложено налогами, доходившими до 70 % от заработка, тогда как налог при немцах не превышал 10 %'. В свете приведенных сравнений можно согласиться с мнением Б.Н. Ковалева, что ни в довоенный, ни послевоенный периоды советской истории РПЦ не обладала в своей миссионерской, просветительской, социальной и даже богослужебной деятельности многими из тех возможностей, которые были предоставлены ей на оккупированной территории.
991
Там же. С. 347.
992
В последующем, с периода хрущевской «оттепели» до начала «перестройки» количество православных церквей в СССР, согласно отчету Совета по делам религий при Совете министров СССР, изменялось следующим образом: 1961 г. — 11 742, 1966 г. — 7523, 1971 г. — 7274, 1976 г. — 7038, 1981 г. — 7007, 1986 г. — 6794. См.: Наука и религия. 1987. № 11. С. 23.
993
Перелыгин А.И. Орловская епархия в 1943—1945 гг. С. 358—359.
Наряду с православием и другими христианскими деноминациями на оккупированных территориях распространялись суеверия, в основном, православной направленности. Так, согласно рапорту лейтенанта госбезопасности В.Ф. Коноплева, в оккупированном городе Великие Луки с 7 по 10 января 1943 г. почти среди всех жителей быстро распространились идентичные «святые письма», написанные от руки [994] . В них содержалось требование дать переписать письмо другому под угрозой, «кто не даст переписать другому, будет проклят» [995] . Как следует из содержания, письма были направлены на активизацию церковной жизни, содержали призывы в обязательном порядке посещать православные церкви, чаще бывать на исповеди, при этом обещали обладателю письма защиту от пуль, неуязвимость при артобстрелах, одновременно призывали от всего сердца прощать ближних [996] . Судя по реакции органов госбезопасности, пропаганда посредством «святых писем» была довольно эффективной, оказывала большое влияние на население.
994
ГАТО. Ф. Р-1928. On. 1. Д. 6. Л. 1.
995
Там же. Л. 2.
996
Там же. Л. 2—2 об.
Таким образом, в оккупированных областях РСФСР произошел всплеск религиозной активности. Религиозность населения, хотя и не достигла дореволюционного уровня, все же по сравнению с довоенным периодом выглядела довольно внушительно. Причем христианство, в основном, православие, стало той силой, которая в период оккупации и проведения «восточной политики» поддерживала национальное самосознание русских. Причем церковь занималась не только богослужебной, но и благотворительной, общественной и образовательной деятельностью. Одновременно роль церкви в поддержании оккупационного режима, коллаборационистских настроений части населения России была довольно значительной.
Гораздо сложнее дать нравственную оценку деятельности религиозных организаций в период оккупации. Здесь следует исходить из того, что деятельность
§ 3. Коллаборационизм в области науки, культуры и искусства
Свои специфические черты имело сотрудничество части граждан СССР с оккупантами в таких сферах, как наука, культура и искусство. Осознавая, что эти области жизни населения РСФСР могут способствовать развитию коллаборационистских настроений, командиры немецких частей и соединений, командующие тыловыми районами немецких армий делали все возможное для привлечения ученых, преподавателей вузов, работников культуры, оставшихся в зоне оккупации, на свою сторону. В этой связи, однако, следует учесть, что высшее нацистское руководство относилось к русской науке, культуре довольно негативно, считая, что они подлежат полному искоренению. Уже в августе 1941 г. А. Розенберг получил от Гитлера «руководящие указания» для работы в занятых немцами областях СССР, согласно которым, следовало уничтожать библиотеки, лаборатории, исторические памятники как источники исторической памяти. Кроме того, предписывалось закрывать все высшие и средние учебные заведения, уничтожать их оборудование, включая мебель и библиотечные фонды [997] . Однако не всегда эта директива воплощалась, что объясняется заинтересованностью немецких командиров в развитии коллаборационизма в области науки, культуры, желание поставить его себе на службу.
997
Байдалаков В.М. Указ. соч. С. 28—29.
Следует заметить также, что профессорско-преподавательский состав вузов, ученые подлежали эвакуации, поэтому на оккупированных территориях осталось сравнительно небольшое количество тех из них, кто по каким-либо причинам эвакуации в советский тыл избежал. Так, из профессорско-преподавательского состава Калининского педагогического института в оккупированном Калинине остались лишь заведующий кафедрой литературы профессор В.Я. Гнатюк и преподаватель латыни С.Н. Юренев. Проживая по соседству с редактором газеты «Тверской вестник» К.И. Никольским, Гнатюк установил с ним связь, согласился работать в редакции, делая подборку материалов. В частности, перевел с немецкого и подготовил к печати статью «Сталинский будильник», суть которой состояла в том, что Совинформбюро, как плохой будильник, о потерях советских городов и территорий сообщает с большим опозданием. За два дня до освобождения Калинина Гнатюк добровольно поступил на службу в городскую управу на должность начальника городской биржи труда. Однако ввиду прихода Красной Армии к исполнению своих обязанностей не приступил [998] . Как было установлено впоследствии, Гнатюк отказался от эвакуации с целью сохранения научных ценностей — библиотеки и неизданных научных рукописей. Ему удалось при помощи технических работников пединститута организовать защиту институтских зданий от пожаров и разграбления, в том числе спасти 350 ООО томов научной библиотеки [999] . С этой целью Гнатюк вступил в переговоры с немецким капитаном, доктором биологических наук, доцентом Гессенского университета, который, выслушав Гнатюка, заверил, что он как научный работник примет все меры по охране институтских ценностей [1000] . Что касается антисоветских высказываний Гнатюка, неверия в победу Красной Армии, эти его действия, согласно постановлению президиума Тверского областного суда от 4 января 1991 г., «никаких вредных последствий не повлекли» [1001] .
998
Лица филологов: из истории кафедры литературы. 1919—1986 / под ред. М.В. Строганова. Тверь: ТвГУ, 1998. С. 104—105.
999
Там же. С. 101.
1000
Лица филологов: из истории кафедры литературы. 1919—1986 / под ред. М.В. Строганова. Тверь: ТвГУ, 1998. С. 94, 96, 97.
1001
Там же. С. 105.
Схожую направленность имела и деятельность преподавателя С.Н. Юренева, добровольно поступившего на службу к немцам и назначенного начальником отдела народного просвещения и одновременно директором Калининского музея «Путевой дворец». Сразу же гестапо потребовало от Юренева составить обзор деятельности калининских вузов. Затем на базе Дома учителя, возглавляемого Ивановым, Юренев приступил к созданию Ассоциации учителей, переименованной вскоре в Ассоциацию интеллигенции. Однако ввиду скоротечности оккупации Калинина (с 13 октября по 16 декабря 1941 г.) многие начинания Юренева не были доведены до конца. Одновременно возглавляемый им отдел просвещения с подачи бургомистра В.А. Ясинского провел работу по уничтожению памятников советского режима. Так, по указанию Юренева были сняты и разбиты, как не представляющие художественной ценности, стоявшие напротив Путевого дворца памятники Ленину и Сталину. Одновременно Юренев активно сотрудничал с оккупационной газетой «Тверской вестник», в которой публиковал статьи антисоветского содержания. В одной из них, «За что сражаетесь, красноармейцы?», призывал бойцов и командиров РККА не оказывать немцам сопротивление под Москвой. Под руководством Юренева из библиотек, вузов и школ была изъята и уничтожена не соответствующая «новому порядку» литература [1002] . В этой связи принято считать, что Юрене-ву, как и Гнатюку, принадлежит заслуга в спасении библиотеки Калининского пединститута, так как перед изъятием и уничтожением партийной литературы Юренев пришел на квартиру к Гнатюку и оповестил его о намеченном мероприятии. В результате была уничтожена лишь коммунистическая литература, не представлявшая научной ценности [1003] . К заслугам Юренева и бургомистра Ясинского, как установил в 1992 г. Тверской областной суд, относится и спасение от разграбления немцами экспонатов Путевого дворца. Одним из шагов к этому стала передача по просьбе епископа Василия с разрешения бургомистра в храмы Тверской епархии хранившихся в Путевом дворце старинных икон, старопечатных книг и иных предметов церковной утвари, представлявших художественную ценность [1004] .
1002
Романович В. Законно осужден или репрессирован // Тверское время. 2004. 25 февраля — 2 марта.
1003
Лица филологов: из истории кафедры литературы. 1919—1986. С. 97.
1004
Романович В. Указ. соч.