Под знаменем черной птицы

Труфанова Елена Александровна

— Давай же, набрасывайся. Повали на кафель, прижми к нему своим мускулистым телом, грубо лаская самые потаенные местечки, пока плоть не предаст меня, заставляя отдаться тебе. А после мы непременно одновременно взберемся на пик наслаждения. И так раз десять подряд, не меньше.

Где она нахваталась таких выражений? Будто дешевый роман цитирует, а еще прим-леди, высшее существо…

— Не расстраивайся так. Быть девственницей в триста лет совсем не стыдно, — Анрир похлопал тварь по плечу.

Кожа у нее была горячей, как при лихорадке, но больной тварь не выглядела. Анриру сразу же захотелось обнять женщину и заснуть,

прижимаясь к ней всем телом. И одеялом укрыться. Можно двумя.

— Импотентом в пятьдесят — тоже. Но знаешь, где-то в медблоке есть таблетки, всего штука — и ты снова в строю насильников и растлителей.

Она говорила ровно, почти без эмоций, но Анрир чувствовал веселье твари. Уела. Даже жаль, что скоро они расстанутся. Болтать с тварью ему понравилось, и даже то, что она сидит без одежды, нисколько не мешало. Благо пол теплый, не простудится.

— Мне поплавать, пока ты придумываешь достаточно небанальный и остроумный ответ? — она допила кофе и придвинулась ближе к Анриру, теперь почти касаясь плечом.

Такая близость здорово нервировала, в голову то и дело лезли мысли о том, как тварь резко вскакивает, бьет его по голове, затем еще раз… Но вместо этого она снова нахально почесала его за ухом. Анрир не удержался и зарычал на нее. Тварь вскинула руку, будто просила паузу, затем прочистила горло и крикнула.

Анрир выронил чашку и зажал уши. Звук ввинтился в уши, пробрался в мозг и гулял там эхом, даже после того, как тварь замолчала. Слишком высокий, похожий на скрежетание сотен иголок по стеклу и одновременно на плач голодного младенца. От такого крика хочется бежать, прятаться, да что угодно, лишь бы не слышать.

— Это что такое? — Анрир тряс головой и тер уши, но крик, казалось, поселился в мозгу, раз за разом возвращаясь.

— Брачный зов цвырглы. Вздумаешь на меня рычать — послушаешь еще раз.

— Я буду готов.

Тварь пожала плечами, после встала и подошла к краю, оттолкнулась и прыгнула в воду, почти не подняв брызг. Проплыв почти до середины, она вернулась, вынырнула и положила руки на край бассейна, рядом с ногами Анрира.

— Не хочешь присоединиться?

— Не люблю воду, — он как бы невзначай отодвинулся от твари, мало ли, что у той на уме.

— Поэтому постоянно моешься? Хочешь ее всю вылить? Ладно, — она подтянулась и села на бортик, повторив фокус со стекающей водой, — для котов это обычное дело. Если бы не война, вас бы доделали и избавили ото всех недостатков.

— Нет, это личное.

— Девушка ушла к моряку? Хулиганы бросили в фонтан? Мама заставляла мыться шесть раз в день?

— О, нет. Меня привязали к якорю и утопили. А после, когда я вернулся к жизни, долго всплывал, затем несколько дней дрейфовал на поверхности океана. Третья из моих смертей, кстати говоря.

— В таких историях должны быть отвратительные, пугающие детальки, вроде отгрызенной руки, выклеванных глаз и сочащихся гноем ран. Сейчас научу. Итак, моя первая боевая операция.

Тварь нарочно придвинулась ещё ближе, обняла Анрира за плечи и начала рассказ.

— Это случилось за день до выпускного бала в академии. Мы проходили практику на Артемисе-6, местные взяли нас в кольцо и начали обстрел псевдоживыми снарядами. Боезапас подходил к концу, а они все палили и палили. Наш лагерь превратился в заросшую кристаллами пустошь. Горячие снаряды падали на землю, разрывались, поражали все вокруг

осколками, каждый из которых прорастал ветвистым побегом, если попадал в живое тело. Думали, не выберемся, но тут командир приказал мне снять ограничители и вмазать зеленофлажникам. Я хотела подняться над землей, чтобы лучше все видеть, но один из осколков прошил мою ногу, сразу же пророс и пригвоздил к земле. Тогда я достала лазерный резак и…

— Ой ладно. Я тоже таких баек наслушался.

Анрир встал и подал твари руку, та скептически сощурилась, затем все же взяла его за руку и поднялась.

— Бессердечный. Не дал рассказать мою любимую часть, где перед сканирующей аркой входа в академию я снимала протезы ног и глаза, и как далеко бежал сопровождающий меня парень. И как он громко визжал. Если бы не Кирар, так бы и потащилась на выпускной бал одна.

— Не подкачал предок.

Она кивнула, собрала свою одежду и неспешно ее натянула. Красивая, сильная, умная, веселая — почти идеальная, но тварь. Все они умеют притворяться хорошими.

Примы, прикрывающие отход альтеров снова мелькнули перед глазами. Ведь они могли сбежать и обосноваться в другом мире, как тот же Лефф. Стать для простых людей почитаемыми богами или теневыми правителями. А вместо этого до последней секунды помогали альтерам покинуть Колыбель. Сама тварь тоже предпочла бегству героическое самоубийство.

— Давай уйдем отсюда? — Анрир потер глаза, но видение умирающих примов и альтеров его не отпускало.

— Могу прямо сейчас отправить тебя домой.

— Сама говорила: выбираться будем вместе.

Тварь пожала плечами:

— Тогда пойдем во флигель, там хорошая мастерская и большой запас бумаги и карандашей. Займешь себя, пока я буду ремонтировать ботов. Учти, быстро я не справлюсь.

Интонация, с которой она произнесла «быстро», не сулила ничего хорошего, но пока что у Анрира не было выбора.

***

Спать не хотелось. Айвен столько раз представляла, как вернется домой и ляжет в удобную кровать с ортопедическим матрасом, а на деле вся сонливость ушла в момент, когда голова коснулась подушки. Не на жесткой земле и без мерзнущего кота под боком все было не то. Может дело и не в имусе, а в резиденции, где до сих пор бродили призраки ее родных. Годы в армии примирили Айвен с мыслью о возможной смерти, но не подготовили к тому, что она единственная из всех переживет конец мира примов.

Айвен взяла подушку и одеяло и перешла на кушетку, она жесткая и неудобная — самое то для сна. Но через семнадцать минут бесцельного разглядывания потолка, все-таки сконцентрировалась и заставила себя заснуть. Она не умела видеть будущее, подобно Роуку, но могла просчитывать, даже во сне, благо вариантов дальнейшего развития событий не так много.

И пока что из всех возможных, остаться в резиденции — казался самым реалистичным и безопасным. Целых пятьдесят четыре процента на успех, и двадцать семь — что в процессе сборки внеатмосферника Айвен окончательно сойдёт с ума от одиночества и чувства вины. Не самая радужная перспектива, но в других вариантах будущего Айвен брали под свою опеку котенок или Крей. Зазнавшийся имус или альтер, собравший могущество из кусков энергетических оболочек, по меньшей мере, семи человек. Так себе покровители, и ни один из них не заинтересован в том, чтобы Айвен вновь вернула себе силу, пускай и за счёт техники, а не магии.