Под знаменем Льва (=Конан-Освободитель)
Шрифт:
Прокас не поверил своим ушам. Приказав повторить донесение, он выслушал всадника и, сотрясая воздух страшными ругательствами, сорвал с головы шлем и с грохотом бросил на дно повозки. Случилось то, чего он и боялся: Милон узнал о вторжении и отправил навстречу своих воинов.
Прокас рявкнул оруженосцам:
— Передать приказ, чтобы все стояли спокойно, никто никуда не двигался. Разведчикам обойти лагерь — и галопом к южной дороге: мне надо знать, кто там и сколько. Разбить шатер, всех капитанов — на совет.
Когда через час разведка донесла, что на подходе
Аквилонцы, конечно, легко разбили бы ряды мятежников и отогнали бы аргосийцев обратно к стенам Мессантии. Но это послужило бы поводом к началу серьезной войны, к которой Аквилония именно теперь была не готова. Нумедидес успел за шесть лет основательно истощить казну.
Однако отступить от лагеря повстанцев Прокас не мог. Число легионеров превосходило число аргосийцев и Львов, вместе взятых, Нумедидес не простил бы невыполненного приказа. Посчитав отступление трусостью или — еще хуже — изменой, король немедленно бы приказал укоротить главнокомандующего ровно на его ненадежную голову.
Солнце уже повернуло к западу, а державший со своими капитанами совет Прокас все медлил с решением. Наконец он сказал:
— Сегодня уже все равно поздно. Отойдем чуть на север, к обозу, разобьем лагерь. Отправить к обозным гонца — пусть начнут готовиться прямо сейчас.
Троцеро так и застыл на холме, не сводя с неприятеля глаз. Рядом жевал куриную ножку Публий. Казначей смотрел в ту же сторону и вдруг воскликнул:
— Митра небесный! Что это они там делают! Только пришли, а теперь неужто отходят? Он что, спятил? Мы же можем ночью сняться и уйти — хоть к Мессантии, хоть, наоборот, за Алиману.
Троцеро пожал плечами:
— Мы же получили донесение о приближении аргосийцев. Возможно, Прокас потому и поменял план. А нам остается только ждать — посмотрим, к кому войско Милона движется на помощь, к нам или к Прокасу. Если аргосийцы решили взять грязную работу на себя, мы окажемся между двух жерновов и нас сотрут в порошок.
Едва договорив фразу, Троцеро услышал приближавшийся с юга топот, и почти в то же мгновение из-за холма вывернул небольшой конный отряд. Всадники подскакали ближе, двое из прибывших спешились и, бряцая доспехами, направились прямо к графу. Один был худой, высокий, с темным, будто дубленым, лицом и твердым взглядом опытного воина. Другой — помоложе, ниже ростом, курносый, широкоскулый, с ясным взглядом быстрых любопытных глаз. На нем были позолоченные доспехи, красно-лиловый плащ и таких же цветов плюмаж на шлеме.
Худой заговорил первым:
— Привет тебе, граф Троцеро! Меня зовут Аркадио, капитан королевской гвардии. Мы к твоим услугам. Позволь представить тебе принца Кассио, наследника аргосийского трона. Нам нужен ваш киммериец.
Кивнув в ответ капитану и отвесив легкий поклон принцу, Троцеро сказал:
— Я прекрасно помню тебя, принц Кассио,
— Наша цель, господин граф, — сказал принц, — отбросить с аргосийских земель аквилонских наглецов. Его Величество, мой отец, для того и направил меня во главе этого отряда. На мне лежит ответственность за жизни моих солдат, и потому я хотел бы знать, можем ли мы рассчитывать на тебя?
В ответ Троцеро улыбнулся:
— Трижды рад видеть тебя, принц Кассио! Однако вам пришлось весь день глотать дорожную пыль. Не хочешь ли ты вместе с капитаном пройти в шатер и освежиться, пока солдаты спешатся и расседлают лошадей? Вина, правда, у нас давно нет, зато эля хватает.
Прежде чем последовать к шатру, Троцеро шепнул Публию:
— Вот кого испугался Прокас. Пришлось ему выпустить добычу прямо из пасти. Нападать-то теперь опасно — сразу война, и уходить нельзя — объявят трусом. Потому он и стал лагерем — ждет…
— Троцеро! — перебил его вдруг громкий голос, раздавшийся из шатра. — Кто это там рядом с вами? Ну-ка, давай их сюда!
— Конан зовет нас, — сказал принцу Троцеро, с трудом скрыв свое изумление. — Не пройдете ли внутрь, господа?
Конан, в коротких широких штанах, сидел на своем ложе. Благодаря неустанным заботам Декситуса варвар успел немного оправиться. Могучий организм справился с ядовитым соком, который отправил бы на тот свет любого другого. Правда, пока киммериец мог только мыслить, мог говорить, но не двигаться, и собственная немощь приводила его в ярость.
— Клянусь бородой Крома! — рычал он. — Показал бы я этому Прокасу, если б мог хотя бы держать меч! А кто эти аргосийцы?
Троцеро представил ему принца и капитана и рассказал о последних передвижениях аквилонцев.
— На это я сам теперь посмотрю, — буркнул Конан. — Оруженосцев сюда! Ну-ка, помогите мне встать! Прокас, может, только делает вид, что отходит, а сам готовится к удару.
Обхватив оруженосцев за шеи, Конан дотащился до выхода. Вечернее солнце прочертило по западным склонам резкие тени. Последние лучи вспыхивали пунцовыми искрами на шлемах легионеров, разбивавших шатры примерно на половине пути между лагерем повстанцев и подножием кряжа. В вечернем воздухе по долине мягко разносился стук деревянных молотков, которыми вгоняли в землю крепкие колья.
— Неужто он пойдет на переговоры? — удивился Конан.
Его спутники только пожали плечами.
— Пока он никого не присылал, да и наверняка не пришлет, — сказал Троцеро. — Но поживем — увидим.
— Мы уже и так целый день смотрим, — гаркнул в ответ киммериец, — а наши парни жарились в доспехах на солнцепеке. По мне, так ничего нет хуже, чем торчать без дела.
— Кажется, Прокас того же мнения, — пробормотал Декситус, который, прикрыв глаза ладонью, как козырьком, не сводил глаз с лагеря неприятеля. Все в недоумении повернулись к жрецу.