Под звон мечей
Шрифт:
Однажды, едучи по этому пути, он заметил в стороне от дороги яркий свет, и направил своего коня в ту сторону. Подъехав ближе, он увидел на высокой горе замок, а над ним развевающееся знамя; около стен этого замка горело яркое пламя, поднимаясь от земли и пылая до самого неба. Смело направляя коня к замку, он невредимо проехал через пламя, и въехал внутрь замка, где ему тотчас бросился в глаза воин, спавший непробудным сном, в полном вооружении. Сигурд подошел к спящему, снял с него богато-изукрашенный шлем – и вдруг чудные, густые волосы золотистой волной рассыпались по его плечам… Юный богатырь понял, что перед ним была воинственная дева, погруженная в волшебный сон, и что ему предназначено пробудить её от этого сна. Он попытался снять с неё броню,
– Кто рассёк мою броню? Как я проснулась? Кто избавил меня от оков?
– Я, Сигурд, сын Сигмундов, рассёк твою броню моим мечем! – отвечал ей юный богатырь.
И тотчас же сел с ней рядом, и стал расспрашивать, и захотел узнать её имя.
– Когда я была валькирией, – отвечала вещая дева, – то звали меня Сигурдрифой; тогда на конях, темных, как ночь, и быстрых, как в ветер, я носилась по воздуху, в кольчужной броне, со щитом и копьём, над полями битв, ободряя храбрых витязей и вселяя в них мужество, пока смерть не смежит им очи, и затем провожала их души в место вечного успокоения героев. Но вскоре всё изменилось; Один на меня прогневался и наказал меня долгим сном за ослушание его воле. Сверх того, он мне предсказал, что я уже никогда не буду более участвовать в битвах и провожать души храбрых в Валгаллу. Мне суждено выйти замуж за смертного, и отныне я буду «называться Брингильдой».
Валькирия Сигурдрифа над полем битвы.
Так говорила она, и, немного спустя вышла к Сигурду, в простой женской одежде, окруженная своими прислужницами, и подала ему полный рог старого меда, который они распили пополам, в знак дружбы и единения.
– О дева премудрая! – взмолился к ней Сигурд. – Тебе должно быть известно все то, что совершается в девяти мирах [6] . Научи же и меня твоей премудрости».
6
По понятиям скандинавов, различные существа, обитающие на земле, под землей и над землей, живут особыми мирами, и даже говорят на особых языках.
Так говорил он, припоминая предсказания дяди своего Грипира. И дева действительно исполнила его просьбу: сначала она научила его тем таинственным руническим знакам, которыми человек выражает свою мысль, затем рассказала всё, что сама знала об устройстве вселенной, и к этому ученью добавила ряд нравственных правил, полезных для каждого витязя. В этих правилах она учила быть неизменно верным в дружбе, относиться почтительно к девушкам и к женщинам, не затевать ссоры на пирах и воздавать последний долг покойнику, где бы ни пришлось найти мертвое тело…
Когда Брингильда умолкла, Сигурд подал ей руку: они поклялись в вечной верности друг другу и на время расстались.
Вскоре после того случилось Сигурду завернуть по пути в дом Гьюки. Принятый в доме радушно, он сначала побратался с двоими Гьюкунгами, Гуннаром и Хёгни, а затем поддался вполне влиянию их матери, злой волшебницы, которая своими чарами заставила Сигурда забыть о Брингильдe, и женила его на своей дочери Гудруне, сестре Гуннара и Хёгни.
Сигурд в гостях у Брингильды.
Гьюкунги нс удовольствовались этим: – они воспользовались добродушием Сигурда и упросили его ехать
Когда, после свадьбы, обман обнаружился, Брингильда запылала страшным гневом против Сигурда. «Отмщу, отмщу ему во что бы то ни стало!» – это было отныне её единственным помыслом, и она стала постепенно подготовлять страшную месть…
Угрозами и мольбами ей удалось настолько восстановить Гуннара против Сигурда, что она уже решилась требовать умерщвления храброго витязя. Мнительный и слабохарактерный Гуннар долго не знал, на что ему решиться. Он боялся и жену прогневить, боялся и на своего названного брата поднять руку… Но в тоже время его очень соблазняла мысль о возможности завладеть Сигурдовым кладом… Долго совещался он с братом Хёгни, таким же нерешительным человеком, как и он сам. Наконец она решилась свалить это темное дело на руки своему родственнику – безрассудному Гутторму. Его подговорила она убить Сигурда во время сна, на его супружеском ложе… Гутторм прокрался в опочивальню Сигурда и мечом пронзил сердце храброго витязя. Но смертельно раненный Сигурд ещё успел приподняться на постели и мощною рукою бросил свой меч вслед убегавшему убийе: меч поразил его на пороге и рассёк его тело пополам, так что одна часть упала вперед, а другая рухнула назад.
Гудруна, покоившаяся рядом с Сигурдом, пробудилась от шума и тяжкого падения меча и с ужасом увидела около себя окровавленного, умирающего Сигурда. Он очнулся на мгновение от воплей несчастной супруги, старался утешить её, позаботился о том, чтобы спасти своего сына от рук убийц, и указал Гудрyнe на Брингильду, как на главную виновницу несчастья. Вскоре после того, он испустил дух. Гудруна, в отчаянии ломала себе руки над хладеющим трупом мужа и так громко стонала, что кони отзывались на её стоны в стойле и гуси вторили ей криками во дворе…
Гуннар в тяжелом раздумье.
Сначала Брингильда, узнав о смерти Сигурда, стала злобно радоваться; но радость её длилась недолго. Сокрушения Гудруны, осыпавшей Брингильду и братьев проклятьями, и мрачное настроение Гуннара, мучимого совестью – всё это подействовало удручающим образом на мстительную Брингильду.
Она не могла видеть равнодушно, как её супруг, мучимый угрызениями совести, терзаемый раскаянием, по целым дням сидел в своей палате один, погруженный в скорбную думу, и тщетно пытался заглушить старым медом душевные муки, которые не давали ему ни сна, ни покоя. На нее напала жестокая тоска; она не находила себе покоя ни днем, ни ночью, горько упрекала она Гуннара в том, что он решился взять её обманом себе в жены, и наконец объявила ему, что жизнь ей стала невыносима, и она решилась покончить с собою. Напрасно умолял её Гуннар отложить свое пагубное намерение; напрасно пытался и Хёгни отклонить её от мысли о самоубийстве… Брингильда настояла на своем: она торжественно облеклась в свой лучший воинский доспех и пронзила себя мечом.
Умирая, она просила братьев Гьюкунгов только об одной милости: чтобы они сожгли её останки на костре, рядом с останками Сигурда. При этом она подробно и спокойно распорядилась всеми мельчайшими подробностями погребения, указала, как и чем следует костер разукрасить – и все её распоряжения были приведены в исполнение в точности.
И в то время, когда смертные останки Брингильды на погребальной колеснице медленно подвигались к кострам, разложенным на берегу моря, Гудруна, неутешная вдова Сигурда, провожала их злобными взглядами и исступленными проклятиями и клялась отмстить за смерть супруга жестоко и беспощадно…