Подари мне луну
Шрифт:
— Виктория, я люблю тебя.
Она выдернула руку.
— Я не хочу этого слышать. — С этими словами она повернулась и бросилась обратно в магазин.
Роберт посмотрел ей вслед и вздохнул. И почему, спрашивается, он был так уверен, что она кинется ему на шею и засыплет его признаниями в вечной и страстной любви? Конечно, она ужасно сердита на него. Да что там сердита — зла до чертиков. Все это время он с ума сходил от тревоги и сознания собственной вины, и поэтому ему ни разу не пришла в голову мысль о том,
Но он не успел как следует все обдумать, поскольку в то же мгновение из магазина стремглав вылетела его тетушка Брайтбилл.
— Что ты сказал бедной девочке? — выпалила она. — Как ты не понимаешь, что она уже достаточно натерпелась за этот день?
Взгляду, который Роберт кинул на тетушку, мог бы позавидовать василиск. Это постоянное вмешательство в его личную жизнь начало его раздражать.
— Я сказал ей, что люблю ее.
Такое откровенное заявление заставило ее поубавить свой пыл.
— Правда?
Роберт не удостоил ее ответом.
— Ну, что бы ты ни сказал, впредь постарайся этого больше не говорить.
— Вы хотите, чтобы я сказал ей, что не люблю ее?
Тетушка уперла свои пухлые кулачки в не менее пухлые бока.
— Она так расстроилась, бедняжка.
Роберт почувствовал, что его терпение вот-вот иссякнет.
— Черт возьми, я тоже расстроен.
Миссис Брайтбилл отпрянула в ужасе и прижала руку к груди с видом оскорбленного достоинства.
— Роберт Кембл, ты ругаешься в моем присутствии?
— Я был несчастен все эти семь лет из-за глупого недоразумения, виной которому оказались наши с ней отцы и их ослиное упрямство. И если честно, тетушка, сейчас меня нисколько не волнуют ваши оскорбленные чувства.
— Роберт Кембл, это самое возмутительное оскорбление, какое мне доводилось получать…
— …за всю вашу жизнь, — со вздохом докончил Роберт, возведя очи горе.
— …за всю мою жизнь. И меня нисколько не волнует, что ты граф. Я скажу этой бедняжке, чтобы она ни в коем случае не выходила за тебя замуж. — И, презрительно фыркнув, миссис Брайтбилл решительным шагом направилась обратно в магазин.
— Глупые курицы! — крикнул Роберт, обращаясь к захлопнувшейся двери магазина. — Все вы глупые курицы, и ничего больше!
— Прошу прощения, милорд, — лениво заметил тут кучер, который все это время стоял, прислонившись к стенке кареты, — но сдается мне, не тот момент вы выбрали, чтобы петушиться.
Роберт смерил его бешеным взглядом.
— Макдугал, если бы не твое умение обращаться с лошадьми…
— Знаю, знаю, вы бы давным-давно вышвырнули меня вон.
— Это никогда не поздно сделать, — проворчал Роберт.
Макдугал усмехнулся с видом человека, который стал скорее другом, чем слугой.
— А вы заметили, как быстро она сказала, что вас не любит?
— Заметил, —
— Это я на всякий случай спросил. А то вдруг вы не заметили.
Роберт хмуро оглянулся на него, через плечо.
— По-моему, для слуги ты ведешь себя чересчур нахально.
— Потому-то вы меня и держите, милорд.
Роберт знал, что это правда, но не собирался сейчас обсуждать этот вопрос и вновь перевел взгляд на дверь магазина.
— Можете хоть баррикады строить! — крикнул он, потрясая кулаками. — Я все равно никуда отсюда не двинусь!
— Что он там кричит? — спросила миссис Брайтбилл, успокаивая свои оскорбленные чувства уже седьмой по счету чашкой чая.
— Говорит, что никуда не уедет, — ответила Харриет.
— Я так и знала, — пробормотала Виктория.
— Если можно, еще чаю! — потребовала миссис Брайтбилл, протягивая пустую чашку.
Кейти поспешила к ней с дымящимся чайником. Достойная матрона прикончила очередную чашку, затем встала и расправила складки юбки.
— С вашего позволения, — объявила она громогласно и направилась в дамскую комнату.
— Мадам придется покупать еще один чайник, — хихикнула Кейти.
Виктория бросила на нее неодобрительный взгляд. Она вот уже несколько недель тщетно пыталась привить девушке хорошие манеры и научить ее, как следует себя вести в порядочном обществе. Но, вероятно, у нее самой тоже стали сдавать нервы, поскольку она вдруг заявила:
— Все, прекращаем чаепитие. Довольно рассиживаться.
Харриет взглянула на нее осовелыми глазами и поставила чашку на блюдце.
— Это же просто безумие! — продолжала Виктория. — Он нас держит здесь, как в западне.
— Ну, на самом деле, — возразила Харриет, — он держит в западне только вас. Я, к примеру, могу выйти отсюда в любое время, и он даже не заметит.
— О нет, заметит, — проворчала Виктория. — Он все замечает — от него ничего не ускользнет. В жизни не встречала такого упрямого, расчетливого…
— По-моему, дорогая моя, вы сказали достаточно, — вмешалась мадам Ламбер, боясь, что ее продавщица ненароком оскорбит клиентку. — Как-никак его светлость все-таки кузен мисс Брайтбилл.
— О прошу вас, не обращайте на меня внимания, — живо откликнулась Харриет. — Я получаю огромное удовольствие от нашей беседы.
— Харриет! — внезапно воскликнула Виктория.
— Да?
— Харриет!
— Вы это уже говорили. А что дальше? Виктория молча уставилась на девушку, а мозг ее тем временем лихорадочно работал, и мысли со свистом проносились в голове.
— Харриет, вы мне посланы судьбой в ответ на мои молитвы.
— Вряд ли я могу быть ответом на чьи-то молитвы, — возразила Харриет. — Вечно я попадаю в какую-нибудь переделку, а бывает, и говорю совершенно не думая.