Подари мне луну
Шрифт:
— Должно быть, они в другом чемодане, — в раздумье промолвил Роберт. — О черт!
Виктория вытерла глаза.
— А где твой второй чемодан?
— В Лондоне.
— Понятно.
— Мы выезжаем в Лондон через час.
— Что? Прямо сейчас?
— Я не вижу другого выхода,
— Но как мы туда доберемся?
— Макдугал оставил мой экипаж у одного любезного сквайра, который живет в четырех милях отсюда. Уверен, он предоставит нам и кучера, который отвезет нас в Лондон.
— Значит,
— Но ты же не спрашивала меня, так ли это на самом деле, — возразил он, пожимая плечами. — А теперь тебе пора одеваться. В данный момент ты выглядишь прелестно, но в таком наряде тебе будет прохладно на улице.
Она плотно завернулась в простыню.
— Мое платье в соседней комнате.
— А не поздно строить из себя скромницу?
Она оскорбление поджала губы.
— В отличие от тебя я еще не освободилась от предрассудков. У меня нет опыта в подобных вещах.
Он улыбнулся и нежно чмокнул ее в лоб.
— Прости, прости. Мне так нравится тебя дразнить. Я сейчас принесу тебе платье. И, — добавил он, открывая дверь, — оставлю тебя в одиночестве, чтобы ты могла спокойно облачиться.
Через полчаса они были на пути в Лондон. Роберт с трудом удерживался, чтобы не запеть от счастья. Когда он возвращался из поместья сквайра, у которого оставил карету, он исполнил довольно фальшиво версию «Аллилуйя» Генделя. Роберт, может быть, и закончил бы музыкальную фразу, если бы лошади не пришли в беспокойство. Тогда он умолк, твердо решив не подвергать подобному испытанию уши своей невесты — своей невесты! Ему приятно было это говорить.
Черт возьми, не только говорить, но и думать об этом было чертовски здорово.
Но счастье переполняло его, и он не мог держать его в себе. И как только он забывался, то начинал потихоньку насвистывать.
— Я и не знала, что ты любишь свистеть, — заметила Виктория после того, как он уже в пятый раз пытался вывести какой-то веселенький мотивчик.
— Петь-то я уж точно не умею, — ответил он. — Поэтому я предпочитаю свистеть.
— Давно я не слышала, как ты свистишь — с тех пор как… — Она задумалась. — Не помню. Он улыбнулся.
— Я не был так счастлив много-много лет. Наступила пауза.
У Виктории был до смешного довольный вид, и Роберт был до смешного доволен, что она довольна. Он продолжал насвистывать еще несколько минут, потом поднял глаза и спросил:
— Знаешь ли ты, как это замечательно — вновь почувствовать себя способным на необдуманные поступки?
— Прости, но я не совсем тебя понимаю.
— В тот день, когда мы повстречались с тобой, мы в ту же ночь убежали в лес и смотрели там на звезды. Мы были молоды и беспечны.
— Да, это было прекрасно, —
— Но сейчас… Ты знаешь, как упорядочена моя жизнь. Я, как ты любишь говорить, самый организованный человек во всей Британии. У меня всегда есть план, и я всегда стараюсь ему следовать. И мне приятно снова совершать безрассудные и необдуманные поступки.
— Ты похитил меня, — сказала Виктория. — Вот это был самый необдуманный поступок.
— Вовсе нет, — возразил он. — Я разработал тщательный план и все предусмотрел.
— Но не настолько тщательный, чтобы позаботиться 6 пище, — едко заметила она.
— Ах да, еда, — задумчиво промолвил он. — Маленькое упущение.
— Тогда оно не казалось нам «маленьким», — пробормотала она.
— Но ты же не умерла с голоду, верно?
Она игриво стукнула его по плечу.
— И ты забыл письменное разрешение на брак. Если считать, что целью твоего похищения было жениться на мне, то это досадный пробел в твоем плане.
— Я не забыл получить разрешение. Я просто забыл взять его с собой — вот и все.
Виктория выглянула в окно. В небе сгущались сумерки, скоро станет совсем темно. Скорее всего сегодня они не попадут в Лондон засветло, но больше половины пути, несомненно, проедут.
— Если честно, — сказал вдруг она, — то я даже рада, что ты забыл разрешение.
— Ты хочешь оттянуть неизбежное насколько возможно? — спросил Роберт.
И хотя тон у него был легкомысленный, Виктория чувствовала, что он с замиранием сердца ждет ответа.
— Нет, не угадал, — сказала она; — Если уж я приняла решение, то не отступлю. Но мне приятно сознавать, что у тебя тоже бывают ошибки и промахи.
— Извини, я что-то не понял.
Она пожала плечами.
— — Ты же безупречен — само совершенство.
— Почему-то в твоих устах это звучит как недостаток. Да, кстати: если я такой чертовски идеальный, почему мне понадобилось столько времени, чтобы убедить тебя выйти за меня замуж?
— Да именно потому, что ты идеальный, — пояснила она, лукаво улыбаясь. — Ведь это ужасно раздражает. Что бы я ни делала, ты все равно сделаешь лучше.
Он хитро ухмыльнулся и прижал ее к себе.
— Не правда, ты во многом преуспела лучше меня.
— Неужели? — пробормотала она, стараясь не замечать, как его рука ласкает ее бедро.
— — М-м… Ты гораздо лучше умеешь целоваться, — И, чтобы проиллюстрировать сказанное, он запечатлел на ее губах нежный поцелуй.
— Это ты меня научил.
— Ты гораздо лучше выглядишь без одежды.
Она вспыхнула от смущения, но поскольку уже успела привыкнуть к подобным шуточкам, то осмелилась заметить:
— Ну, это дело вкуса.