Подари мне любовь
Шрифт:
Но не было дня, чтобы Дженни не вспомнила Дейва.
Примерно дней через восемь после его отъезда Эстер позвонили из косметологической клиники профессора Жиро. Звонок раздался, когда Дженни находилась в комнате Эстер, поэтому разговор происходил при ней.
Ассистентка профессора сообщила, что для Эстер приготовили палату и та может прибыть для обследования.
— Приятное известие, — с воодушевлением произнесла Эстер. — Завтра же и отправлюсь к вам. Да-да, ждите.
— Все-таки вы решили пройти это обследование? — осторожно спросила Дженни по окончании телефонного
— Конечно, дорогая. Ведь пластической операции мне не миновать. И скорее всего, не одной. Сама видишь, возрастные изменения дают о себе знать.
— Но мы только начали делать массаж, — заметила Дженни, усиленно соображая, как удержать Эстер от поездки в клинику. — Может, сначала дождетесь его результатов?
Эстер слабо улыбнулась.
— В моем возрасте ожидание непозволительная роскошь. Приходится действовать наверняка. Меня бросает в дрожь при мысли, что пройдет еще несколько лет и я превращусь в старуху с дряблой, похожей на кожуру сушеного яблока кожей.
— По-моему, вы рисуете себе чересчур мрачные картины. И вообще слишком много размышляете о старости. Это естественный процесс, на который многие не обращают внимания. А если и обращают, то лишь отчасти.
— Сколько тебе лет, Дженни? — спросила Эстер.
— Двадцать три года. А что?
— То самое, — усмехнулась Эстер. — Когда доживешь до моих лет, начнешь рассуждать по-другому.
Дженни пожала плечами.
— Ну, не знаю… Может, вы и правы. Одна моя подружка уже в двадцать лет начала считать морщины на своем лице и каждый день рождения воспринимает как трагедию. А вот, к примеру, наша соседка всех удивила, выйдя замуж в шестьдесят семь лет. И что-то я не замечала, чтобы ее так уж беспокоило состояние кожи. Иными словами, все относительно. Может, вам стоит оставить грустные мысли и обратить внимание на какого-нибудь приятного мужчину?
Эстер махнула рукой.
— Что ты! Мне уже не до амуров. А пластические операции я делаю только для того, чтобы чувствовать себя полноценным человеком. Чтобы друзья и родственники не судачили за моей спиной о том, как скверно я выгляжу.
— Неужели судачат? — нахмурилась Дженни.
— Поверь, при встрече только и делают, что присматриваются ко мне, — сердито произнесла Эстер.
Дженни на минутку задумалась.
— А вы не преувеличиваете?
— Дорогая моя, кому об этом лучше знать? — В голосе Эстер послышались нотки раздражения.
— Да-да, конечно, — поспешно кивнула Дженни. Затем, видя, что переубедить Эстер не удается, добавила: — Делать нечего, давайте помогу вам собраться. Что вы возьмете с собой в клинику?
Звонок матери застал Дейва в его лондонской квартире в Найтсбридже.
За минувшие дни ему удалось полностью уладить размолвки с членами рок-группы «Торнадо». Те поняли, чего добивается Дейв, и по здравом размышлении пришли к выводу, что он прав. В первый же день после его приезда в студии начались репетиции, и к концу недели группа зазвучала по-новому — более выразительно, динамично. Ощутив перемену, парни повеселели и стали поглядывать на Дейва с уважением.
Сам же он вскоре решил оставить
Дейв сидел за ланчем, читая свежий номер «Дейли ньюс», когда зазвонил его домашний телефон.
— Да? — сказал он, сняв трубку.
— Здравствуй, сынок.
— Привет, мама. Как у тебя дела? Как самочувствие? — Дейв знал, что прежде всего Эстер следует спросить о состоянии здоровья, потому что эта тема волнует ее больше всего.
— Дела идут нормально, и чувствую я себя относительно неплохо. А ты как?
— У меня тоже все в порядке. Ты хотела что-то сказать, мама?
— Да. Мне позвонили из клиники профессора Жиро и сказали, что готовы принять меня на обследование. Если результаты окажутся положительными, можно будет начать серию пластических операций.
Дейв нахмурился.
— Ты все-таки решила вновь прибегнуть к ним?
— Да, сынок. Иного выхода нет. Время идет, а я, знаешь ли, не молодею… — Эстер грустно рассмеялась.
— Напрасно ты так говоришь, мама. Для меня ты всегда…
— Знаю, сынок, — прервала его Эстер. — И благодарна тебе за доброе отношение. Ты всегда прощал мне маленькие слабости и поддерживал в трудную минуту.
Дейв насторожился.
— Мама, ты меня пугаешь! Что за минорные настроения?
— Да нет, это я так, к слову. Мне только хотелось предупредить тебя, что завтра утром я отправляюсь в Бирмингем.
Дейв на миг задумался.
— Знаешь что? Я сам тебя отвезу. Здесь у меня пока особых дел нет, так что я вполне могу вернуться в Блэквуд-холл. Прямо после ланча и выеду. А завтра утром вместе отправимся в клинику.
— Не знаю, сынок… Мне не хотелось бы утруждать тебя. Ведь до моего звонка ты не собирался покидать Лондон, верно? Меня вполне может отвезти Тед. (Тед был шофером Эстер, которого она вызывала из соседней деревни Оуксайд-виллидж в случае необходимости.)
— Нет, мама, — твердо произнес Дейв. — Я сам доставлю тебя в клинику. Заодно и с врачами побеседую.
— Ну хорошо. Если есть возможность, приезжай. Ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть. Целую, сынок.
— И я тебя, мама. — Дейв положил трубку, и перед его внутренним взором сразу вспыхнул образ забавной девчонки в старомодных роговых очках и со светлыми кудряшками на голове.
Дженни.
За минувшие несколько дней он почти забыл о ней — все вытеснили другие дела. Но сейчас, накануне возвращения в Блэквуд-холл, воспоминания вдруг нахлынули на Дейва потоком.
Он живо представил себе первый нечаянный поцелуй в гараже. Затем остальные. Особенно тот последний, под дубом.
Будто наяву Дейв ощутил горячий отклик Дженни, свежесть ее губ, искусительную упругость груди. И словно вновь увидел серые глаза, которые без очков казались огромными.
Поймав себя на этих мыслях, Дейв нахмурился. Прежде он никогда не волочился за случайными женщинами, будь то официантки, горничные или… медсестры. У него был привычный круг общения, где не ощущалось недостатка в красивых девушках. А внешность всегда играла для Дейва первостепенную роль.