Подари мне небо
Шрифт:
– Что значит «считают»? – притворно возмутился я, – я и есть лучший пилот.
– И, главное, скромный, – хмыкнул Нойманн.
– У меня много достоинств, но не переоценивай мои таланты, сегодня небо было к нам благосклонно, но это не значит, что в следующем рейсе шасси выпустятся вовремя, ветер не будет сносить нас с ВПП. Том, к чему готовится на брифинге?
– Да не знаю я, – вздохнул он, – никакой конкретной информации у меня нет. Полагаю, они хотят ужесточать требования к экипажу и самим полетам. Потерпи немного, и всё узнаем. В любом случае, несмотря на то, что мы с тобой ещё не нашли общий язык и не согласовали
***
Послеполетный брифинг проходил не в аэропорту, а в рядом стоящем здании. Запланированный мною заплыв в Мраморном море мог не состояться. После того, как я объявил экипажу о том, что на послеполетном брифинге будем присутствовать не только мы, все заметно встревожились.
Когда мы добрались до брифинг-зала, члены ИАТА были уже на месте, нас знатно задержали на выходе из аэропорта имени Ататюрка, и накаленные до предела нервы, вот-вот готовились лопнуть.
Я кивнул своему экипажу, чтобы они занимали свободные места, а сам занял место в центре зала рядом с Томом.
– Добрый день, уважаемые коллеги, – обратился к нам высокий мужчина в очках, – добро пожаловать в Стамбул, – меня зовут Андреас, я руководитель европейского представительства ИАТА, сегодняшнее собрание посвящено исключительно вашей авиакомпании, и я очень надеюсь, что каждый присутствующий здесь осознает серьёзность ситуации и прислушается к моим рекомендациям.
Напряжение молча повисло в воздухе, никто не решался задавать вопросы. Какая серьёзность ситуации?
– Итак, начнем с того, что ваша авиакомпания, несмотря на то, что занимает весьма престижное место среди немецких авиакомпаний, не дотягивает до международных стандартов. Предлагаю начать с самого простого. Бортпроводники и бортпроводницы.
Краем глаза я заметил, как напряглись мои коллеги, заерзали на стульях – кто-то украдкой стал поправлять прическу, кто-то разглаживал несуществующие складки на одежде.
– Их форма одежды, внешний вид – это не международный стандарт, – продолжил Андреас, – необходимо срочно вносить изменения. Пассажиры, заходя на борт, должны видеть красоту и сияние.
– По-моему, на борту, главное, безопасность, а не длина ресниц у стюардесс, – резко возмутился Лукас.
Я мысленно поаплодировал ему. Не испугавшись вызвать гнев у руководителя собрания, он одной фразой выразил всё то, о чём думали собравшиеся в этом зале. Да и мне казалось, что проблема кем-то надумана. Все девушки, работающие у нас на борту, были идеальными. Рост 170 и выше. Макияж – идеален, маникюр – тоже. Волосы всегда убраны в высокие прически. Что ещё нужно?
– Я согласен, что безопасность на борту – приоритет для всех,– продолжал невозмутимо Андреас, – но я хочу отметить, что настроение и настрой пассажиров – это немаловажная составляющая для репутации авиакомпании. Дослушайте, пожалуйста, до конца – Андреас явно заметил попытки его перебить, – я предлагаю ввести единые цвета для макияжа, одежды и маникюра. Форма стюардесс зеленого цвета, а, значит, ногти должны быть в цвет формы, а макияж…
– Я не буду красить губы зеленым цветом! – возмутилась Ханна, – пусть он хоть сто раз подходит к одежде.
– Делайте акцент на глазах, цветовая гамма должна быть единой.
Девушки закатили глаза. Но тактично промолчали. Остаться работать в авиакомпании было делом чести для многих,
– Отлично, все согласны, – Андреас удовлетворительно отметил у себя в тетради что-то, – продолжаем дальше. Безопасность полетов. В первую очередь, я считаю необходимым провести D-check (D-Check – самый сложный и дорогостоящий ремонт самолета, проводится раз в 6-12 лет, в его ходе самолет разбирают буквально до винтика: порой даже смывается краска, чтобы проинспектировать заклепки и возможные микротрещины в металле – прим. Автора.)тех самолетов, которые имеют налет более шести лет.
В этот момент у меня проснулась толика уважения к Андреасу (я ещё не знал, что дальше будет хуже). Я давно предлагал руководству отправлять самолёты на тяжелую проверку. По одному, конечно, не сразу. Так мы избежим многих проблем по технической части, потому что тех проверок, которые проходили в аэропорту, не всегда было достаточно, чтобы выявить проблемы на ранней стадии.
– Возражений нет?
– Полностью поддерживаю инициативу, – ответил Том.
– Итак, и ещё один важный пункт – это пилоты.
Я почувствовал холодок, пробежавший по спине. Что они приготовили для нас? Тоже макияж? Косички? Татуировки на лбу « я люблю летать»?
– Итак, я обратил внимание на то, что за последние 14 лет в авиакомпании были зарегистрированы случаи, которые ставят под вопрос квалификацию кадров. А потому вам необходимо убедить всех членов ИАТА в своём профессионализме, нестандартном подходе и умении выходить из трудных, внештатных ситуаций.
– И что вы предлагаете? – не выдержал я, не обращая внимания на предупреждающие сигналы Тома, – полететь хвостом вперед? Сделать сальто при взлете? Пустить салют из двигателей? Совершить посадку на воде?
Я услышал, как судорожно вздохнул Том.
– Не знаю, как, – продолжил Андреас, – но вам стоит пересмотреть свой подход к полётам.
– Вам не кажется, что это Вам нужно пересмотреть свой подход к требованиям? – жестко спросил я, – когда пассажир…любой пассажир! поднимается по трапу самолета, садится в кресло, пристегивает ремни безопасности, единственное, о чём он думает – это выжить. Ему все равно, какого цвета ногти у стюардессы, есть ли у стюардов татуировки, и умеет ли пилот делать сальто в воздухе. Мало кто из пассажиров не боится летать. А если говорят, что не боятся – врут! Даже пилоты боятся летать. Потому, что они не знают, что приготовило им небо. Поднимая в воздух эту многотонную машину с живыми людьми на борту, мы несем ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь всех тех, кто так отчаянно молится Богу при взлете, и так радостно хлопает в ладоши при посадке. Они не видят разницы между аэробусом и боингом, им всё равно как зовут пилота, и сколько у самолета двигателей. Им важно, чтобы пилот не уснул во время полета, а двигатели не отказали. Всё!
Я понимал, что перехожу границы, нагло грубя тому, от кого, возможно, зависела моя судьба. Но я искренне не понимал, какое отношение к международным стандартам безопасности имел цвет подводки у стюардесс и скрытые таланты пилота. А если я умею рисовать потрясающие картины одной рукой с закрытыми глазами? Это как-то поможет пассажирам самолета, если в него попадет молния?
– Марк, – осторожно обратился ко мне Том, – я полагаю, что нам необходимо обсудить все нововведения, попробовать внедрить их в нашу авиажизнь, и…