Подари мне нежность
Шрифт:
– Гонора, – сказал Каван, делая к ней еще один шаг, – поверь мне, все хорошо.
И Гонора почувствовала, что сковавший ее холод исчезает. Краски вернулись налицо, теплая кровь, согревая ее, побежала по жилам. Она шагнула вперед, в раскрытые объятия мужа, и он крепко прижал ее к себе.
Гонора прижалась лицом к его груди, вдыхая знакомый запах, наслаждаясь им, испытывая невероятную благодарность. Не важно, что наделал Калум, – муж не будет винить в этом Гонору. Может, она и дура, что так думает, но ведь Калум всегда доказывал ей, что
Он заключил этот брак ради своей выгоды, но в эгоизме своем действительно сделал самый лучший выбор для Гоноры.
– Скажи, что с тобой все в порядке, – негромко взмолился Каван.
Она вздохнула, не желая покидать его крепкие надежные объятия, чуть приподняла голову и посмотрела на мужа, стремясь прежде всего успокоить его.
– Со мной все хорошо.
– Тогда что случилось?
Сердце ее наполнилось печалью, она еще раз вздохнула и прошептала:
– Я знаю, кто убил твоего отца.
Глава 32
Каван сразу понял, что нельзя рассказывать эту новость остальным. Жена так сильно расстроена… Остальных это может расстроить еще сильнее. Он вывел ее в большой зал, сказав братьям и матери, что Гоноре нездоровится и он отведет ее в спальню.
Артэр и Лахлан сразу встревожились и велели ему не спешить и не оставлять жену одну – поговорить можно и потом. Адди, как Каван и боялся, предложила свою помощь, но он сумел убедить ее, что отлично справится сам, и напомнил, что Смельчак наверняка голоден. Пес очень вовремя поддержал его, загавкав и потрусив в сторону кухни.
– Но ты позовешь меня, если потребуется? – спросила Адди, торопясь вслед за собакой.
– Ну конечно, – заверил ее Каван, обнял жену за плечи и повел вверх по лестнице в спальню.
Он плотно закрыл дверь, а Гонора подошла к очагу и протянула руки к огню.
– Ты замерзла, – заметил Каван, встал у нее за спиной и начал растирать ей руки, волнуясь за здоровье жены.
Гонора повернулась и открыла кулачок.
– Я нашла это там, где убили твоего отца.
Каван посмотрел на непонятную вещицу у нее ладони. Совершенно неясно, что это такое. Он покачал головой.
– И что это?
– Пуговица. Смельчак ее погрыз.
У Кавана широко распахнулись глаза. Он внимательнее всмотрелся в пуговицу.
– Немногие в клане пользуются пуговицами. Завязки и застежки, да, но пуговицы? – Он покачал головой. – Иногда я вижу их на заезжих путешественниках. В основном на торговцах. – Каван взял пуговицу. – И ты знаешь, чья она?
Гонора кивнула.
Он видел, что жене не хочется рассказывать – она склонила голову и отвела в сторону глаза. Складывалось впечатление, что Гонора чего-то стыдится, и это обеспокоило Кавана. Какое отношение она может иметь к этой пуговице?
Озарение настигло его, как сильный удар в грудь. Каван сморгнул, пытаясь прогнать очень яркое видение, и хрипло прошептал:
– Это пуговица твоего отчима?
– Да, –
– Да зачем? – спросил Каван, тряхнув головой. – Зачем ему убивать отца?
– Я уже спрашивала себя об этом. Мне казалось, что мое замужество его вполне удовлетворило, но теперь я вспоминаю, как непреклонно он утверждал, что по брачному договору я обвенчалась с будущим лэрдом клана.
– Так и случилось, спасибо его настойчивости, – улыбнулся Каван, поцеловал жену и прижался к ее щеке. – Я благодарен, что ты стала моей женой, и не хочу, чтобы ты считала случившееся своей виной. Это дело рук Калума. Он воспользовался тобой, и мы должны выяснить, чего же он все-таки добивается.
– Мне показалось, что ты решишь, будто виновата я.
– Поэтому и застыла так возле дверей?
Гонора кивнула:
– Немножко подумав, я поняла, что это очень глупая мысль, хотя стыд за поступки отчима никуда не делся.
– Только не нужно думать, что это твой позор. Виноват Калум, и только он один. Ты ни в чем не виновата, просто оказалась пешкой в его игре – и мы должны разобраться, что это за игра, чтобы победить в ней.
– Думаешь, мы сумеем разобраться? – спросила еще не пришедшая в себя Гонора.
– Полагаю, умнее всего будет внимательно за ним приглядывать.
– Но ты не собираешься бросать ему открытый вызов, нет?
– Позже. Пока эта пуговица, – произнес Каван, подняв ее, – единственное, чем мы можем привязать его к убийству. Калум вообще время от времени исчезает на несколько дней, и никто не знает, куда он уходит. По его словам, он занят тем, что покупает товары и продает их другим кланам.
– Но мы не знаем точно, так ли это.
– В том-то и дело. Мы понятия не имеем, где Калум на самом деле бывает, когда уходит отсюда. И с кем он связан.
– Но ты будешь за ним следить? – спросила Гонора.
– Да. Я собираюсь пустить по его следу двух своих лучших воинов. И посовещаюсь с Артэром и Лахланом – чем больше глаз, тем лучше:
– А матери скажешь?
– Думаю, лучше, если пока она ничего не будет знать. Она все еще оплакивает смерть отца, и я не сомневаюсь – если мать узнает, кто его убил, она сама выпустит мерзавцу кишки.
– Согласна. Твоя мама очень страдает и наверняка потребует, чтобы убийца страдал еще сильнее.
Каван погладил теплую щеку жены. Он любил прикасаться к ней – она такая нежная. Иногда достаточно было просто подержать ее за руку, ощутить тепло ее кожи, ее тонкие пальцы, переплетенные с его; а любовь, сияющая в ее прелестных фиалковых глазах, приводила его в невероятный восторг. От одной мысли о жизни без нее сердце его наполнялось болью.