Подари мне счастье
Шрифт:
– Судя по всему, мальчик готов повзрослеть, – тихо заметил Пирс, встречаясь с Ричардом взглядом. – Ради тебя я надеюсь, что это так. Вид у тебя такой изможденный, прямо как у обезумевшего Гамлета.
– Спасибо за сравнение, – невесело усмехнулся Ричард, потерев ладонью небритый подбородок. – Но хватит о моих проблемах. Расскажи мне новости из Грейдон-Холла. Какие у тебя планы в отношении имения?
Пирс сосредоточенно разглядывал носки своих черных ботфорт.
– Боюсь, новости не слишком хорошие. Сундуки пусты. Имение выжато досуха. Я вынужден добывать
Глаза Ричарда потрясение расширились. Затем потрясение сменилось весельем. Он фыркнул и рассмеялся, и смеялся до тех пор, пока не заболели бока. Лицо Пирса оставалось мрачным, словно он сидел верхом на лошади с петлей на шее, ожидая, что животное вот-вот выдернут из-под него.
– Значит, это не шутка? – все еще смеясь, спросил Ричард. – Кто же счастливица?
– Леди Джулия Хотон.
Ричард поежился.
– Надменная красавица, холодная как лед. Ну, давай выкладывай, дружище. Я хочу знать все ужасные подробности.
– Имение Хотонов граничит с моим, – с горечью проговорил Пирс. – У маркиза единственный ребенок, дочь, которая, к его великому огорчению, по какой-то непостижимой причине решила, что хочет выйти за меня. После трех сезонов, без какой-либо перспективы брака на горизонте, ее отец оказался в таком отчаянии, что готов удовлетвориться даже простым виконтом, новоиспеченным, к тому же беспутным. Жалованная грамота, похоже, позволяет передавать состояние по женской линии. Перед тобой, Ричард, племенной жеребец.
– Я понимаю, что ты чувствуешь, – тихо проговорил Ричард, передвигая ручку с чернильницей к краю стола, потом возвращая их обратно на середину. – Меня самого купили с потрохами.
Пирс заворчал:
– Полагаю, твоя ситуация разительно отличается от моей. Ты принес себя в жертву на алтарь отеческой любви. Я же, напротив, элементарно и пошло продаю себя за деньги.
– Значит, ты в хорошей компании, – сказал Ричард, борясь с непреодолимым желанием врезать кулаком в стену или еще во что-нибудь, лишь бы прогнать чувство вины и боли, терзающее душу, образ Ли, преследующий его в снах, неотступное желание, которое испытывает к своей жене. – Половина мужей высшего света куплены своими женами. Так что давай-ка возобновим наши холостяцкие пирушки и утопим все свои горести в виски.
– С радостью, – согласился Пирс, обретая обычную бодрость духа.
Раздался тихий стук в дверь.
До этого момента Ричард и не подозревал, насколько сильно он трусит. Руки у него задрожали, дыхание сбилось. Комната внезапно показалась намного меньше, стены давили, и не было никакой надежды на спасение. Ему хотелось запереть дверь, забаррикадировать дверь. Все что угодно, лишь бы не смотреть Ли в лицо.
Вместо этого он сунул руки за пояс бриджей, крикнул «войдите» и затаил дыхание.
Вначале дверь чуть-чуть приоткрылась. Потом появилась ее изящная ладошка. Потом заглянула сама Ли, вся сплошь золотистые локоны и сияющие глаза. Ее улыбка осветила лицо, как солнечный луч в пасмурный день, ослепляя своей
– Прошу прощения, – сказала Ли, встречаясь с Ричардом взглядом и приподнимая уголки губ в робкой улыбке, словно не была уверена, что ей рады. – Я не знала, что ты не один.
Мелодичный голос, мягкий и волнующий, окутал Ричарда, притягивая ближе, ноги двинулись по собственной воле. Он забыл и про свою решимость держать оборону, и про Пирса, как желторотый юнец пожирая жену глазами. Напряжение охватывало Ричарда, растекаясь от кончиков пальцев до самых стоп, сжимая мышцы спины, мешая понять, что Ли говорит, пока дверь не стала закрываться.
– Нет, подожди! – крикнул он и сам услышал, с каким отчаянием это прозвучало, как будто если дверь закроется, он больше никогда не увидит Ли. Какие глупые мысли!
Она шагнула в комнату. Золотистые волосы растекались по плечам блестящими ниспадающими локонами. Простое зеленое платье бледнело в сравнении с ясной зеленью глаз, и их янтарные крапинки улавливали свет, струящийся в окна, придавая им какое-то колдовское сияние, порабощающее его.
Горло Ричарда сжалось, а во рту так пересохло, что выпил бы, наверное, целое ведро воды, чтобы утолить жажду. Потребовалась вся его сила воли, чтобы не поддаться безудержному порыву, схватить Ли в объятия, впиться в губы, овладеть ею прямо здесь, на полу библиотеки. Он сошел с ума.
Какой-то сдавленный звук заставил Ричарда взглянуть и сторону Пирса. Пирс стоял, одеревенелый, словно окоченевший труп, лицо белое, глаза широко раскрыты и устремлены на Ли. Его губы зашевелились, но он не издал ни звука, потом чуть слышно прошептал имя.
Ричард бросил быстрый взгляд на Ли, но она, похоже, не услышала. Он озабоченно нахмурился.
– Может, послать за доктором? – проговорила Ли. Звук ее голоса вырвал Пирса из тех чар, которые завладели им. Дыхание вырвалось судорожным вздохом. Щеки стали такого же малинового цвета, как и его жилет. Пирс поклонился:
– Прошу прощения, что напугал вас, ваша светлость. Это просто усталость с дороги, ничего больше, уверяю вас.
С чопорной формальностью Ричард представил их друг другу. Ему надо как можно скорее удалить Ли из комнаты, пока он не поддался соблазну и не схватил ее в объятия, наплевав и на приличия, и на благоразумие, и на присутствие Пирса.
– Счастлива, наконец, познакомиться с вами, лорд Грейдон. Знаете, я слышала о вас столько плохого.
– Боюсь, все это правда. – Пирс взял ее руку и поднес к губам. – Насколько я понял, вы родом из Ланкашира.
– Верно, – ответила Ли. – А вы новый лорд Грейдон. Тетя писала мне, что старый лорд умер. Она намекала на какие-то скандальные слухи и древние тайны. У тети склонность к мелодраматизму. Как и у меня, боюсь, – с тихим вздохом добавила она.
– А вы, случайно, не состоите в родстве с Бартонами из Хилл-фрит-Мэнора?
– Бартон – девичья фамилия моей матери, – ответила Ли. – Но мама умерла, и осталась только ее сестра…
– А больше никого нет? – резко спросил Пирс, отчего брови Ли поднялись, глаза расширились.