Подари мне себя
Шрифт:
Глава 50
Соня
Дома мы разделись и уже собрались лечь спать, как его телефон разрезал тишину. Егор потянулся к телефону, обнимая меня одной рукой за талию, забираясь пальцами под края лёгкой пижамы, поглаживая обнажённую кожу.
— Да. Привет. Завтра? Сейчас спрошу…
Егор отодвинул мобильный от уха и обратился ко мне:
— Соня, завтра меня приглашают на соревнования в другую
Внутри меня будто зажгли фонарик, я засветилась счастьем и радостно закивала в ответ, крепко обнимая своего мужчину. Мне так хотелось поехать с ним на соревнования. Но за эти три месяца, с тех пор как он приехал, у него ни разу не было больше гонок.
И хоть мы часто бывали на гоночном треке, где Свободин меня учил ездить и сам управлял машиной, чтобы показать мне скорость, драйв и как это круто, я все равно хотела увидеть настоящую гонку. Поддержать, поболеть за своего любимого мужчину. И быть с ним рядом, когда он выиграет. А в том, что он победит, у меня нет никаких сомнений.
Поэтому я была счастлива поехать с ним, тем более, когда меня саму зовут. Поэтому была руками и ногами только за.
— Да, Жень. Соня со мной поедет, — уголки его губ чуть приподнялись вверх в улыбке. — Возьми два билете мне. Да, спасибо, — и Егор отключился, отложив гаджет обратно на тумбочку.
Повернувшись ко мне лицом, схватил меня, сжал в своих объятиях, повалив на спину.
— Задавишь, Егор, — звонко смеясь, пыталась его оттолкнуть. Но это все равно что сдвинуть человеку гору — невозможно.
Поэтому в ответ просто обняла, уткнувшись в его шею, вдыхая его запах, что так любила.
— Ты пахнешь, — услышала тихий голос Егора на ухо.
— Чем? — не раскрывая глаз, тихо в шею спросила.
— Теплом, уютом — домом, — вдохнул глубоко, и я почувствовала кожей, как на губах его расползлась беззаботная, лёгкая улыбка, в которой было счастье. — Это мой любимый запах. Так пахнешь только ты.
Его тихий, умиротворенный голос, звучащий мне на ухо, крепкие, надежные и теплые объятия приносили покой, и так было хорошо, что глаза сами по себе начали закрываться.
— Я люблю тебя.
— Я тебя намного сильнее люблю, Соня.
Не знаю, послышалось ли мне это, или же Егор действительно произнес эти слова, но в тот момент мозг уже плохо соображал, а руки крепче сомкнулись на широкой спине моего мужчины.
Чувствую, как все тело горит, плавится. В груди будто что-то сдавило и так трудно вдохнуть, что во всем теле чувствую боль. Ломит все кости. В горле саднит.
— Соня, очнись! — на периферии сознания слышу родной голос, который зовет меня. — Родная моя, открой глаза! Пожалуйста!
Голос Егора взволнован, напуган. В нем чувствуются нотки беспокойства и подступающей паники, отчего мне хочется открыть глаза и спросить у него "что случилось?". Успокоить его. Но веки налились свинцом и
Из горла вырывается хрип, голова раскалывается, и кажется, будто я вся горю в аду.
— Соня, родная моя девочка! Очнись, пожалуйста! Приди в себя, Сонечка!
— Егор… — хриплю, пытаюсь распахнуть потяжелевшие веки.
Яркий свет, ударивший по глазам, приносит столько боли, что я сразу же зажмуриваюсь, а с губ срывается стон.
— Соня, прости меня, пожалуйста. Это я во всем виноват. Не нужно было тебя с утра под душ прохладный ставить. Прости дурака!
Егор взволнован, напуган. И я хочу его успокоить — тяну к нему руку, распахнув кое-как глаза. Моего гонщика вижу рядом с собой. В глазах его стоит неподдельный страх и беспокойство, чувство вины. И я спешу его успокоить.
— Егор, — захожусь в кашле, горло дерет. — Пожалуйста, не вини себя. Все хорошо. Это простая простуда. Я сейчас полежу, и мы поедем.
— Мы никуда с тобой не поедем. И тут одну я тебя не оставлю. Даже не думай об этом. Ты вся горишь. Прости, моя красавица, — сжимает мою руку и, поднеся к своим губам, целует.
Я расправляю ладонь, касаюсь колючей щетины. Иголки слегка колют пальцы, но я их так люблю.
Люблю всего этого мужчину. И как маленькая девочка всегда жду его, скучаю, когда ему приходится куда-то отъехать. А когда приезжает — слышу щелчок замка и звон ключей — выбегаю из комнаты в его рубашке, которая чуть прикрывает попу, и запрыгиваю на него, обнимая всего — руками и ногами.
Люблю взгляд его синих глаз, что прочно поселился в моей душе, стоило только ему посмотреть на меня там в лифте, когда мы впервые встретились. Я смотрела — и тонула в этой невозможной синеве.
Только сейчас понимаю, что влюбилась еще в нашу первую встречу, в том замкнутом пространстве, когда он меня спас и поцеловал. Полюбила его, когда он был в синяках и ссадинах. Когда дико ревновал и заехал по лицу Шестинскому. Когда ругается и злится на меня. Я всегда и всего его люблю.
Какой бы он ни был. Что бы ни говорил. Я люблю его. И буду любить его всегда, даже зная, что гонки у него на первом месте. Именно поэтому сейчас я должна его отпустить, потому что знаю, как они ему важны. Как он любит то, чем занимается. Как горит ими. И я не против. Совсем не против. А только счастлива и очень рада за него. Лишь бы ничего плохо не случилось. И он всегда бы возвращался ко мне. А я всегда буду ждать.
Я буду рядом. Всегда буду рядом. Потому что люблю.
Он мой первый мужчина. Мой последний.
— Езжай, Егор. Обо мне не беспокойся. Позвони Марине, скажи — она приедет. А ты езжай. Тем более это всего на день, а завтра вечером ты приедешь. Я буду тебя ждать.
— Соня, я не могу тебя оставить. Чувствую, что что-то случится плохое. Я не хочу оставлять тебя тут одну, когда тебе так плохо.
— Со мной все будет хорошо, — силюсь улыбнуться. — Лучше обними меня, мой любимый и самый лучший гонщик!