Подари мне семью
Шрифт:
Повисшая пауза видится мучительной вечностью.
– Степанова сегодня передаст дела. Мне нужно, чтобы ты ее заменила.
– Не думаю, что моя квалификация…
Закончить фразу не успеваю. Никита перебивает.
– Все нормально с твоей квалификацией. Сколько в помощниках юриста ходишь?
– Четыре года.
Вздрогнув, вцепляюсь в натягивающуюся ткань юбки и едва справляюсь с давлением. Лебедев прет, как танк. Ему неважно мое мнение, он заранее все решил. И я обязана встроиться в картину его мира,
– Более чем достаточно. К тому же, отец о тебе хорошо отзывался.
– Как он?
Забываю напрочь о квалификации и о должности. Вспоминаю, что Сергей Дмитриевич в больнице, и невольно ежусь. У них очень тесная связь с сыном, так что Никита сильно переживает. Его волнение выдают прорезающая высокий лоб линия и судорожно дергающийся кадык.
– Состояние стабильно тяжелое, но врачи обещают, что выкарабкается.
– Слава богу.
Выдыхаю с облегчением, как будто врач только что сообщил, что это с моим близким родственником все будет в порядке.
Несмотря на то что для семьи Лебедева я всегда была белой вороной и нежеланной спутницей их сына, я не желаю им ничего плохого и не хочу, чтобы Никита терял кого-то из родных.
– Я подниму твой оклад. Увеличу премию…
– Но?
Пока я перебираю в уме десятки обидных слов, когда-то высказанных в мой адрес, Лебедев возвращается к прерванной теме. Я же вздергиваю подбородок и перестаю дышать. Прекрасно осознаю, что в словах собеседника кроется подвох. Сомневаюсь, что он просто так осыплет меня деньгами за красивые глаза.
– Работы станет больше. Придется чаще задерживаться, иногда сопровождать меня в командировки. Готова?
Зажмуриваюсь.
Готова ли я?
Каждый день видеть Никиту и таскать договоры ему на согласование? Останавливаться с ним в одном отеле, жить через стену и улыбаться за завтраком, как хорошему коллеге и справедливому боссу? Терпеть аритмию и гипоксию при его приближении?
– Готова.
Сцепив зубы, говорю твердо.
На одной чаше весов лежит моя потрепанная гордость. На другой – обещанный Митьке самокат и новая хоккейная экипировка. Конечно, я ставлю в приоритет своего медвежонка, тем более зная, что родители всегда побудут с ним и подстрахуют в случае необходимости.
Глупо отказываться от такого щедрого предложения.
– Вот и прекрасно. Пришлось срочно сесть на место отца. Столько всего навалилось одновременно, с людьми толком не познакомился. Не знаю, кому в компании можно доверять, а кому нет.
– Мне, значит, доверяешь?
Роняю прежде, чем успеваю прикусить язык, и внимательно вглядываюсь в лицо Никиты. Вопреки здравому смыслу пытаюсь найти отголоски былых чувств.
Справляюсь с утихшим волнением не сразу. Спустя пару минут замечаю усталость. Она сквозит в сгорбленных мощных плечах Никиты,
И мне вдруг хочется податься вперед и разгладить глубокую складку, залегшую между бровями Лебедева. Вопреки массе причин, по которым я по-прежнему могу на него злиться и таить обиды.
– Доверяю, – без колебаний произносит Никита и тянет расстрельный список, в одну секунду руша очарование момента. – Отнеси, пожалуйста, в кадры.
– Павлова, Соколова, Терентьева? Оксана недавно вышла из декрета и гасит ипотеку. Анька тянет троих детей. Лиза развелась в прошлом месяце и одна воспитывает дочку.
Ошеломленно смотрю на расплывающиеся фамилии и закипаю. Как можно быть таким черствым? Как можно одним росчерком пера лишить девчонок средств к существованию?
– Кира, не начинай, – жестко осекает Лебедев и даже не морщится от выливающегося на него осуждения. – Павлова постоянно опаздывает. Соколова зависает на сайтах для знакомств. Терентьева косячит с контрактами. Удивляюсь, почему отец до сих пор их не сократил.
– Потому что Сергей Дмитриевич добрый и чуткий. А ты бесчувственный чурбан!
– Кира!
Гаркает Никита предупредительно, но и это меня не отрезвляет. Инстинкт самосохранения улетучивается, и я с воодушевлением самоубийцы наступаю на бронетранспортер.
– А если бы у меня был ребенок и я что-то не успевала, ты бы так же легко меня сократил?
Выпаливаю провокационный вопрос и сдавленно ойкаю. Явно хватаю лишнего и не медля корю себя за вспыльчивость. Никто не любит сотрудников с маленькими вечно болеющими детьми, поэтому я скрыла, что у меня есть сын, когда устраивалась.
В фирме не знают о Мите. Так и должно оставаться впредь.
– Зачем обсуждать то, чего нет, Кира? Я стараюсь минимизировать наши потери. Надеюсь, когда-нибудь ты это поймешь.
Отрезает Лебедев, а я спешно ретируюсь из его кабинета. Не вывожу это противостояние. Ощущаю жгучее покалывание между лопаток до тех пор, пока за моей спиной не захлопывается дверь, и буквально вываливаюсь через порог.
Принимаю стаканчик с водой из рук Жанны и жадно пью.
– Уволил?
– Повысил.
Сообщаю обреченно и невесело улыбаюсь, покидая приемную прежде, чем обалдевшая секретарша обретет дар речи и кинется меня расспрашивать.
С каменным лицом я отношу Але приказ и с такой же постной физиономией принимаю дела у Степановой. Слушаю бывшую начальницу вполуха, больше сосредоточиваясь на распирающих грудь эмоциях, и пропускаю момент, когда та замолкает и сердито на меня косится.
– Ну, что, довольна, Ильина? Уселась-таки на мое место?
– М?
– Не прикидывайся невинной овечкой. Лебедев недвусмысленно намекнул, что хочет работать с тобой, а мне лучше свалить в декрет. Поздравляю.