Подари мне семью
Шрифт:
Она оформлена по последнему слову моды, только вот складывается впечатление, что здесь никто не готовит. Не стоит у плиты, не орудует миксером, не пользуется духовкой.
Быть может, Даша тоже работает допоздна, и Никита ее бережет, заказывая еду из ресторана? Наверное, он хороший муж…
– Извини. Не подумал купить что-то более существенное. А доставка будет ехать часа два по пробкам.
Указывая на хлеб, колбасу и сыр, неловко морщится Лебедев, я же проглатываю вертящиеся на языке комментарии
– Все нормально. Я порежу.
Выдохнув с видимым облегчением, Никита забирает договор и вкладывает мне в руку нож.
Меня же от этого мимолетного контакта неминуемо простреливает током. Во рту пересыхает. Неугомонное сердце начинает судорожно трепыхаться.
«Хватит, Кира! Достаточно!».
Мысленно осекая себя, я переключаюсь на разделочную доску. Филигранно режу батон, кромсаю колбасу на тоненькие пласты и ругаюсь со внутренним голосом, который утверждает, что Лебедев будет сравнивать нас с Дарьей.
С какой стати?
– Кир, санкции за просрочку оплаты включили?
– Нет. Ждали окончания твоих с «Дельтой» переговоров.
– Добавь завтра. Одну десятую процента за каждый день.
– Хорошо.
Перебрасываемся короткими фразами, пока я заканчиваю с бутербродами и расставляю тарелки. Обсуждать с Никитой сухие пункты контракта не так трудно, как спорить об увольнении Павловой, Соколовой, Терентьевой. Хоть грядущее сокращение до сих пор сильно меня коробит, я не могу не признать, что Лебедев прав.
Он действует во благо компании и других сотрудников, добросовестно выполняющих свои обязанности. Я не настолько глупа, чтобы этого не признавать.
– Марина не будет кушать с нами? – спрашиваю на автомате, усаживаясь на стул, и по привычке подгибаю под себя ногу.
– Нет. Я ее уже покормил, – перехватывая мой взгляд, смеется Никита и выдает мягкое спасибо. – Не бутербродами, не бойся.
Обхватывая кружку с кофе сильными пальцами, он смотрит на меня так тепло и открыто, что желудок ухает в пятки и обрушивается болезненное осознание – надо бежать.
Пока я не забыла о той боли, что он мне причинил. Пока не нашла сотню причин, которые могли бы его оправдать…
– Мне ехать пора. Мы же все решили по договору? – отставив в сторону тарелку, кошусь на экран телефона и начинаю подниматься.
Лебедев встает следом за мной. Транслирует что-то непонятное. То ли досаду, то ли тоску, то ли разочарование.
Но я не пытаюсь анализировать эмоции, застывшие у него в глазах. Прикрываюсь броней и торопливо шагаю в коридор, где валяются мои туфли.
Обуваюсь поспешно и вздрагиваю от жара, опаляющего предплечье. Это Никита касается саднящей кожи. Блузка не справляется с функцией сколько-нибудь надежной преграды.
–
– До встречи.
Сиплю рвано и устремляюсь к лифтам, чтобы вернуться к своему островку спокойствия, своей безопасной гавани. К Мите, родителям и обитающему у них малышу корги по кличке «Марти», как у известного путешественника во времени из американской кино-вселенной.
Глава 4
Кира
– Медвежонок, я приехала!
Паркуюсь во внутреннем дворике родительского дома рядом с цветущим деревом абрикосы, глушу двигатель и захожу в коридор. Разуться не успеваю.
Навстречу мне уже бежит Митя. Влетает в распахнутые объятья, прижимается щекой к животу. Следом за ним несется и неугомонный Марти. Смешно перебирает пушистыми короткими лапами, проскальзывает мохнатой задницей по сверкающему чистотой паркету, утыкается мокрым носом в лодыжку.
На душе становится немного светлее.
– Как дела в школе, мой хороший? – целую сына в макушку и любовно растрепываю его каштановые волосы.
– Норма-а-ально, – без особого энтузиазма тянет Митька, отчего ко мне в голову закрадываются нехорошие мысли.
– Опять с Ванькой подрались?
– Не-а.
– Тройку по пению получил?
– Нет, мам. Говорю же, нормально все.
– Честно-честно?
– Честно-честно.
Серьезно кивнув, сообщает сын и нетерпеливо перекатывается с пятки на носок, пока я сбрасываю туфли и вешаю пиджак на крючок. После чего хватается за мою ладонь и нетерпеливо тянет меня в сторону кухни.
– Чем с бабушкой занимались, пока меня не было?
– Вареники лепили. Пойдем скорей, там твоя порция остывает.
Энергичный, Митя превращается в самый настоящий маленький локомотив, а меня гордость берет за сына. Пусть он только посыпал тесто сахаром и укладывал сверху вишню, его вклад заслуживает похвалы. Мы приучаем его к труду с самого детства, и это приносит свои плоды.
Без лишних напоминаний Митя наводит порядок в своей комнате. Расставляет игрушки по местам, вытирает со стола и с подоконника пыль.
– Спасибо, сынок. Я очень голодная.
Вспоминаю нетронутые бутерброды в квартире Никиты и снова злюсь на себя, яростно прогоняя чересчур живые образы.
Повзрослевшего Лебедева, кажется, еще больше раздавшегося в плечах с нашей последней встречи. Кудрявую девчушку с огромными серо-голубыми глазами. Стерильную плиту и кухонный комбайн.
– Привет, дочь.
– Привет, мам. Пап.
Оставив все лишнее за порогом, проскальзываю в кухню с вполне искренней улыбкой на лице. По очереди целую родителей, мою руки и усаживаюсь за стол, где на тарелке под стеклянной крышкой дымятся мои вареники.