Подари мне вечность
Шрифт:
– Я – твоя смерть.
Крик так и не сорвался с ее губ.
– Где ты пропадал? – воскликнула рыжеволосая девушка, едва увидев молодого человека в дверях. Он слегка поклонился ей и молча присел на софу.
– Мэдэлин, прошу тебя, не донимай меня своими глупыми расспросами, - произнес юноша, - Я неважно себя чувствую.
Девушка буквально подлетела к нему и схватила за горло.
– Ты неосторожен, братец!
– прошипела она, - Мне уже надоело выгораживать тебя! Это был не он, вы ошиблись! Надоело!
Юноша спокойно смотрел на разъяренную сестру, не говоря
– Ты не мог бы питаться не на главной улице Лондона?! – кричала она, - Хэллоуин, ты совершенно не отдаешь себе отчета, что люди могут догадаться, кто мы и устроить на нас охоту!
В этот момент в комнату вошла служанка с подносом в руках, и замерла в дверях. Мэдэлин неохотно отпустила брата.
– Катерина! Разве я тебя звала? – сердито спросила она, сверля гневным взглядом служанку. Та опустила голову в поклоне, и начала пятиться назад к двери, лишь бы не видеть рассерженного лица хозяйки. Мэдэлин злобно усмехнулась.
– Посмотри на меня, Катерина…- притворно сладким голосом проговорила она и стала медленно подплывать к служанке. Та все отступала и отступала, пока не наткнулась на дверь, и с грохотом уронив поднос с сервизом, не упала. Хозяйка возвышалась над ней словно грозовая туча, и девушка начала быстро собирать осколки, в которые теперь превратился хрустальный сервиз, при этом жалобно приговаривая:
– О, простите, госпожа, я не хотела…простите…
Мэдэлин резко схватила служанку за горло и заставила ее встать. Девушка жадно хватала ртом воздух, брыкалась в руках хозяйки, и та, чтобы хоть как-то утихомирить девушку, ударила ее со всей силы по щеке. Служанка рухнула на пол, и изо рта у нее хлынула кровь. Лицо Мэдэлин приобрело смешанное выражение изумления и…голода. Она снова потянулась к лицу девушки.
– Мэдэлин, - угрожающе произнес Хэллоуин. Она обернулась и столкнулась лицом к лицу с братом. Его лицо не выражало ровным счетом ничего, лишь в мыслях Мэдэлин пронеслись слова «Не смей», и она, хотя и не желала соглашаться, подчинилась. Служанка, пошатываясь и всхлипывая, поднялась с пола.
– Пошла вон! – рявкнула Мэдэлин, буквально прожигая бедную девушку взглядом. Та испуганно вздрогнула и выбежала из комнаты.
– Ну и кто же из нас не осторожен, сестрица? – в голосе Хэллоуина слышался едва заметный оттенок смеха. Мэдэлин холодно улыбнулась и грациозно пожала плечами.
– Прошу прощения, я немного переборщила.
– Немного?
– Да, немного, - прошипела она, - Я же не убила ее.
– Хм, действительно. Как это благородно с твоей стороны, Мэдэлин, - саркастично заметил ее брат и зашагал к выходу.
– Мне жаль, - услышал он голос сестры.
– Что?
– Елизавета, мне жаль ее. Вы были красивой парой…
Хэллоуин молчал. При упоминании о ней у него сжималось сердце. Он поклялся себе, что найдет ее убийцу, и вот тогда – пощады не будет.
– Да, - сказал он, - Мне тоже очень жаль. Не жди меня, я буду поздно.
Мэдди кивнула и, когда брат ушел, подошла к зеркалу, висящему на стене. Ее мысли сейчас занимал лишь один вопрос.
Что будет, когда Хэллоуин узнает правду?
Наши дни.
Хэллоуин сидел
Хэллоуин разочарованно отложил фотографию матери и взял другую. На ней был запечатлен мужчина, лет сорока, с суровым лицом. Отец. Хэлл хорошо помнил, как отец «воспитывал» его. Плеть и стальная трость частенько рассекали в кровь его спину и руки. В памяти всплывали слова отца: «Ты жалок и беспомощен! Ты никогда не будешь достоин носить фамилию Скрим!»
Хэлл терпел все обиды и укоры долгих двадцать лет. А потом…все изменилось. Как-то раз, после ужина, Хэллоуин решил немного прогуляться перед сном. Вечер выдался теплый. Он гулял по мостовой добрых два часа, и когда уже собрался идти домой, он услышал крик, доносящийся откуда-то из-за угла. Хэлл стал потихоньку подходить, напрягая слух, но было тихо. И как только он завернул за угол, его будто парализовало. В темноте переулка он увидел…свою сестру.
– Мэдэлин...ч-что ты делаешь? – воскликнул он в ужасе. Его сестра сидела на коленях, с ее губ что-то стекало. Кровь. А на земле, рядом с ней лежал молодой мужчина, лет двадцати пяти и горло его было разодрано в клочья.
Мэдэлин вытащила из кармана мужчины платок и аккуратно вытерла им свой окровавленный рот. Хэлл стоял молча, не в силах вымолвить хоть слово, и глаза его стали огромными от ужаса.
– Мэд…Мэдэлин…- заикаясь, промолвил он. Сестра быстрым движением поднялась с колен и уже через секунду стояла напротив брата. Ее губы расползались в ядовитой улыбке.
– Ты теперь, наконец, понял, почему я не хожу на светские приемы днем, братец? – промурлыкала она и стала поглаживать Хэллоуина по щеке. Он отдернулся.
– Господи…кто…что ты за монстр?
Мэдэлин широко улыбнулась, так, чтобы были видны острые клыки. Хэлл ошарашено отступил назад, к стене. Его сестра подплыла к нему и заглянула прямо в глаза. «Ничего не бойся, милый…это не больно»– пронеслось в голове Хэлла, и следующее, что он почувствовал – резкая боль. Клыки сестры вонзились в его горло, и она стала понемногу вытягивать из него кровь. Через несколько минут он, опустошенный и обессиленный, рухнул на землю.
– Ну, вот и все, братец…- тихо сказала Мэдэлин, - …теперь все будет по-другому.
Следующей ночью Хэллоуин Скрим больше не был человеком.
От воспоминаний Хэлла отвлек стук в дверь. Он поднял голову и посмотрел на своего гостя. На пороге гостиной стоял Джуд. Его бледное, худое лицо выглядело довольным. Волосы, немного растрепавшиеся по ветру, словно потемнели на тон. Хэллу думалось, что это происходит потому, что вампир имеет такую темную ауру. Или, быть может, объяснение намного проще – Джуд слишком любит менять облик.