Подарки фортуны
Шрифт:
Марк сказал без тени улыбки, что в Голландии тоже есть льготное время, но она свободно может пользоваться телефоном, когда захочет.
— О, какая я глупая! Я так привыкла считать деньги и трястись над каждым пенни.
Теперь улыбнулся профессор.
— Начинайте привыкать к тому, что у нас полно гульденов и вам совсем не обязательно над ними трястись.
После завтрака они отправились осматривать усадьбу. Терраса в задней части дома выходила на большую лужайку, подернутую изморозью после холодной ночи. За ней был виден тщательно ухоженный
Он открыл другую дверь в стене и подтолкнул Фрэнни вперед.
— Вы умеете ездить верхом? Нет? Если хотите научиться, здесь есть очень смирная кобылка, которая отлично вам подойдет. Пойдемте, я вам ее покажу.
Они пересекли мощеный двор и подошли к конюшне.
— Это Красавица. — Марк протянул ломтик яблока лошадке с добрыми глазами, которая смотрела на них из своего стойла. Он дал яблоко Фрэнни, и та, протянув его через загородку, почувствовала прикосновение бархатистых губ к своей руке.
— Какая милая! Я так хочу научиться ездить верхом!
— Отлично. А это Гром…
— Он ваш? Выглядит, по-моему, весьма строптивым.
— Нет, нет. Иногда горячится, но по воспитанию — истинный джентльмен.
Гром принял свое яблоко с тихим ржанием. Они подошли к последней калитке стойла.
— Пунш, — позвал профессор, и из-за стойки высунулась огромная голова.
— Ой, он такой большой — это ломовая лошадь, да? Он работает?
— Вообще-то да. Он работает на ферме. Там, за полями, есть семейная ферма. Вкалывает вместо трактора. Кроткий, как ягненок.
Угостив яблоком и Пунша, они пересекли двор и направились к плетеной изгороди, за которой начинались поля.
— Отсюда недалеко до деревни. — Он покосился на ее туфли. — Но дорога довольно грязная.
— Обувь у меня вполне подходящая, — Фрэнни улыбнулась ему. — Вы, наверное, очень любите свой дом, Марк. Вам никогда не хотелось остаться здесь жить навсегда?
— Хотелось, но моя работа слишком важна для меня — важнее всего в жизни, — и она вынуждает меня часто уезжать и жить вдали от дома. Но у меня все равно есть и любимая работа, и любимый дом.
Фрэнни неожиданно остановилась.
— А я ведь даже не знаю, сколько вам лет. Кто бы поверил!
— Тридцать пять — на двенадцать лет старше вас, Фрэнни.
— Значит, вы были врачом — хирургом, — когда я еще училась в школе. А когда вы начали заниматься кардиохирургией?
— Восемь лет назад.
— И никогда не хотели жениться?
— Никогда не чувствовал в этом необходимости.
— Тогда почему вы женились на мне? Потому что я попала в беду и нуждалась в помощи?
Он стоял рядом и смотрел сверху вниз на ее открытое лицо.
— Да, но должен сказать вам, Фрэнни, что я никогда в этом не буду раскаиваться.
— Вы можете влюбиться…
— Вероятность этого настолько мала, что, я думаю, об этом беспокоиться
Фрэнни нашла священника замечательным человеком. Его жена оказалась совсем ненамного старше Фрэнни, и у них уже было трое детей: мальчики-близнецы и совсем маленькая дочка. Гости выпили кофе, беседуя о самых разных вещах: о венчании, о деревне и ее жителях. Иногда хозяева извинялись и переходили с английского на родной язык. Сам священник говорил на очень чистом английском, его жена тоже болтала довольно бойко.
— Вы обязательно должны выучиться нашему языку, — сказала она Фрэнни.
Об этом Фрэнни до сих пор не задумывалась. Конечно, должна, даже если Марк и не будет проводить много времени в Голландии. А вот когда он уйдет на пенсию, они, наверное, будут жить здесь. И к тому времени, подумала Фрэнни с надеждой, он, может быть, полюбит ее.
Домой они возвращались через деревню, и похоже было, что Марк знает здесь всех и каждого. Фрэнни улыбалась и пожимала руки его знакомым, а когда кто-то заговаривал с ней по-английски, охотно отвечала.
Остаток дня они провели, разгуливая по всему дому и обозревая портреты предков Марка на стенах. Фрэнни отметила, что женщины эффектной внешностью не отличались, но выглядели счастливыми. Портреты родителей Марка висели в холле: отец — сразу было видно, в кого пошел Марк, мать — дама с приятным, немного полноватым лицом.
— Жаль, что я их уже не узнаю, — сказала Фрэнни, следуя за профессором вверх по лестнице.
Наверху было множество комнат, больших и маленьких, но все были прелестно обставлены.
— Здесь, наверное, ужасно много работы, — сказала Фрэнни. — У Бетке есть помощницы?
— О да. Есть прислуга, которая живет у нас постоянно, и, думаю, есть девушки, которые приходят каждый день из деревни. Можете расспросить Моула.
Он говорил безразличным тоном, и Фрэнни стало неуютно. Как она должна себя здесь вести? Как хозяйка дома или как гостья?
Вечером Марк объявил, что завтра едет в Гаагу, и пригласил ее с собой.
— Я весь день проведу в больнице, но думаю, вы найдете, чем себя занять. Там есть хорошие магазины, вы можете совершить рейд. Мы выедем рано — около восьми утра.
— Это было бы замечательно. Я не помешаю?
— Нет, конечно. Я высажу вас на главной улице, а сам поеду в больницу, отставив вам ее название и адрес, чтобы вы смогли добраться туда на такси. Мне удастся освободиться часам к пяти. Если я задержусь, скажите в регистратуре, кто вы такая, — и вас пропустят.
Собираясь в Гаагу, Фрэнни надела зеленое пальто и платье и небольшую шляпку под цвет пальто. Пройтись по магазинам, конечно, можно, подумала она, но наверняка там есть множество разных музеев и картинных галерей. Она уселась в машину в предвкушении прекрасного дня. В сумочке у нее лежал нужный адрес, и она могла покупать все, что ей заблагорассудится.