Подарок деда Мороза
Шрифт:
– Понял, Ника – Лёшка протянул руку и нажал кнопку сигнализации, машина, мигнув фарами, пискнула и смолкла – пошли.
А сам подумал – было бы у меня три руки, я и тебя бы понёс.
Всю дорогу, до дачи, мама Вероники причитала, как ей неудобно отрывать молодого человека от дел. Но, зато, там, на даче, она накормит его царским шашлыком, который никто не умеет мариновать, так как она.
– Классная из вас, Валентина Николаевна, выйдет тёща – пошутил Лёшка и прикусил губу, так как заметил в зеркало заднего вида, как у той помертвело лицо.
Он,
– Простите – извинился Алексей – я, наверное, что-то не то сказал…
– Да, нет Лёшенька – отошла от минутного непонятного шока, Валентина Николаевна – всё так. Никочка, тебе не рассказывала про свою сестру?
– Нет, мама, не рассказывала – резко повернулась к матери Вероника – и не расскажу.
– Ну, что ж, может, это и правильно… – не стала спорить та, согласно кивнув, и снова завела разговор о маринованных грибочках и сладком варенье из смеси садовых ягод, по её личному рецепту.
Около получаса колесили по просёлочной дороге, поднимая тучи пыли, съехав с асфальтированного шоссе.
– Это, как же вы добираетесь? – спросил Лёшка у Ники, просматривая вдаль бесконечную ленту пыли.
– Нормально, Лёш, с той стороны железная дорога, на электричке. А, тут, на машине, через поля, ближе. Но можно и вдоль железки, только километров на двадцать дальше. Там и речка есть. Кудница, называется. Не широкая, но чистая и тёплая. Местами, даже глубокая.
Но вот, въехали в самую, настоящую деревню. Несколько улиц, домов по десять. И многие дома строились. Горы досок, бруса и железа для заборов. Вероника пальчиком показывала куда ехать. И вскоре, остановились у недостроенного брусового дома, на третей улице, в самой середине таких же.
Встречал их, предупреждённый по телефону, невысокий кряжистый мужик, с коротким ежиком белёсых волос, сквозь которые, просвечивала розовая от загара кожа. Нос с горбинкой, волевой квадратный подбородок, светло серые глаза, могучая грудь, обросшая таким же светлым волосом и ниже, наверное, ещё советские сатиновые, так, кажется, их называли, треники с обвисшими коленями. На ногах китайские резинопластиковые тапочки.
Вероника легко выпрыгнула из машины и повисла на шее у мужчины. Тот, не стал строить из себя строгого родителя и, смеясь, подкинул дочку вверх. Поймал и расцеловал. Отпустил и помог выйти разомлевшей от жары жене. Лёшка специально, не стал, на полную, включать кондиционер, знал, что на такой жаре, это стопроцентная простуда.
И только потом, подошёл к Алексею.
– Игорь – протянул он руку – можно дядя Игорь, но без отчества. Длинно и не очень удобно.
– Алексей, можно просто Лёшка – ответил он на рукопожатие отца Вероники. Не очень сильное, надо сказать, нормальное. Мужчина был уверен в себе и силу свою показывать, не считал нужным.
Алексей оценил и проникся уважением.
Игорь обошёл внедорожник.
– Хорош, коняга… Твой?
– Мой, от отца достался.
– А отец?
– Погиб,
– Что ж, парень, бывает… Загоняй своего коня во двор, я, сейчас, ворота открою. Там и разгрузимся.
Лёшка помог разгрузить машину, и пока мать с отцом суетились у стола, приготавливая к обеду, Лёшке с Вероникой доверили вертеть над углями шашлыки.
Оба молчали, нечаянная вспышка Ники в машине, снова воздвигла меж ними преграду.
– Ты, Лёш не обижайся – подошла и положила ему голову на плечо девушка – я расскажу, всё равно же узнаешь.
Помолчала, собираясь с мыслями, и начала короткий рассказ.
У неё была сестра, двойняшка, но они не были похожи. Вероника светлая, можно сказать, натуральная блондинка. Да так оно и было, в отца. А Лика, Анжелика, тёмная в мать. И лицом они не были похожи, но обе, как говорили, красивы. В этом убедился и сам Лёшка, лишь увидев ее в магазине. Несколько месяцев назад, сразу после мартовских праздников Лика вышла замуж. Нормальный парень, учился заочно, работал. Но не взлюбили друг друга муж Лики и мама. Что ни день, то скандалы. Муж, Андрей, всё больше отмалчивался, но иногда не выдержав, коротко посылал тёщу куда подальше. И вот, однажды, после такого скандала, они, с Ликой, собрали вещи и ушли. Поехали к его матери в посёлок, недалеко. Мама, в тот день, столько гадостей им в спину наговорила. Отца дома не было. При нём она тихая.
Ника прижалась к его груди и зарыдала – они не доехали. Автобус перевернулся на скользкой дороге и загорелся. Спаслись единицы. Андрей и Лика погибли. А отец, этот дом, для них начинал строить. А теперь, не знаю почему, достраивает.
Лёшка крепче обнял вздрагивающую от рыданий девушку и зашептал, успокаивая, нежные слова.
Вот так и застала их мама, прильнувших друг к другу.
По привычке её руки взлетели вверх и уперлись в пояс. Но не успела она открыть рот, как увидела перед глазами огромный кулак мужа.
– Одно слово – прошипел он – и я тебя пришибу.
Ребята, конечно, этого не видели, увлечённые друг другом.
– Отец, теперь – продолжала рассказ Вероника – не живёт с нами, всё время здесь. Он военный пенсионер. Я вожу ему продукты раз в неделю. А мама первый раз поехала. И её уже не переделаешь. После смерти Лики и Андрея, она пыталась покончить с собой, но врачи откачали. Сердце только посадила. И стала немного не в себе. Я боюсь говорить это тебе. Но надо, я знаю, что надо. По другому, нельзя.
Лёшка задрал голову к небу и мысленно спросил разрешения, посвятить в свою тайну Веронику. И, как будто, услышал ответ – а, что ты спрашиваешь, это твой календарь.
Лёшка кивнул и отстранил на вытянутые руки от себя девушку.
– Ты умеешь хранить тайны?
– Не знаю, не пробовала никогда. У меня их нет, чужих не знаю.
– Хочешь вернуться во вчера, в магазин и снова встретить меня. Но только ничего не меняй, там во вчера, иначе сегодня всё изменится. Впрочем, можем сходить вместе.