Подарок для шейха
Шрифт:
Спустя пару лет я стала встречаться с ровесником, который подавал надежды как гениальный программист, однако почему-то постоянно сидел без денег. Мне приходилось платить за нас двоих везде, куда бы мы ни ходили. Даже в такси Матвей ни разу не достал свой кошелёк. Парень прикрывался написанием какой-то суперпрограммы по защите данных. Он убеждал, что со временем продаст её и разбогатеет. Я поддержала его, проникшись идеей.
Но когда Матвей укатил в Таиланд, пообещав, что как только устроится там, сразу пришлёт мне билет, поняла: парниша оказался очень прошаренным. Почти
А потом мама забеременела третьим ребёнком. Все заботы по семейным расходам легли на мои плечи. Про личную жизнь пришлось забыть. Единственной отрадой оставалась мечта о поездке на Восток, чтобы собрать материал, написать крутое исследование и защитить кандидатскую.
И вот я здесь. Босая, в мужском арабском халате, выгуливаюсь в саду с разрешения хозяина, как домашняя собачонка. Но жаловаться грех. По крайней мере, я жива, здорова, и меня даже кормят. А ещё небо такое красивое!
Огромные звёзды, каких не видела никогда в жизни, дрожат на чёрно-синем бархате небосклона. Они просто невероятные! Переливаются, мерцают, словно огранённые бриллианты. Ведущие ювелирные дома могут смело позавидовать этой роскоши. Подняв голову, залипаю на волшебную картину.
– Замёрзла? – Карим касается моего плеча кончиками пальцев, пуская лёгкий разряд тока по позвоночнику.
Аль-Хасан угадал. Ноги совсем заледенели, но я не хочу так скоро возвращаться в свою тюрьму, какой бы комфортной она ни была.
– Нет, – вру без зазрения совести, что шейх, впрочем, понимает.
Он заключает меня со спины в свои объятия. От его крепкого тела исходит жар, как от печки. Запахи ночных растений растворяются в сандаловом аромате мужчины. Моя кожа покрывается мурашками, а зрение теряет чёткость, от чего кажется, будто звёзды на небе поплыли в неведомые дали.
– Ты дрожишь, – констатирует очевидное Карим. – А говоришь, не замёрзла.
Он начинает растирать ладонями мои плечи и руки. Стою, как парализованная. Даже не дышу. Грудь и живот затапливает теплом. Прикосновения шейха не вызывают отторжения. Наоборот, по какой-то иррациональной причине хочется, чтобы он согревал меня как можно дольше. Внутри зарождается томление, подозрительно напоминающее желание.
Похоже, это начало стокгольмского синдрома. Для полноты картины осталось только влюбиться в человека, который считает, что я – его «подарок».
О, боги! Ну откуда в моей голове взялись настолько нелепые мысли?! Мы с аль-Хасаном знакомы всего двое суток! Через заветные три дня он отпустит…
Шейх аккуратно разворачивает меня к себе лицом. Боюсь поднять на Карима глаза, потому что тогда ему станет ясно, какой эффект произвели его прикосновения. Не объяснять же, что я уже забыла, каково это, когда до тебя нежно дотрагивается мужчина.
Он наклоняет голову и едва ощутимо касается губами моего рта. Аль-Хасан не настаивает на настоящем поцелуе, а словно спрашивает разрешения. Даёт возможность остановить его. Но я почему-то этого не делаю. Просто жду, что будет дальше.
Карим
Только после того, как я отвечаю на поцелуй, шейх проникает в мой рот языком. Нежно, но уверенно скользит в глубину. Изучает, дразнит, провоцирует.
А я, кажется, всю жизнь мечтала, чтобы меня вот так целовали. Упоительно, трепетно, но по-хозяйски настойчиво.
Вслед за звёздами уплываю в туманные дали. Растворяюсь в сказочных ощущениях.
Откликаюсь тихим стоном на скольжение горячих мужских губ по щеке, скуле и шее. В голове нет ни единой мысли, что происходящее неправильно. По телу сладким ядом расползается марево вожделения. Оно не острое, а скорее обещающее, что дальше последует нечто более прекрасное.
– Пойдём, – севшим голосом произносит Карим, беря меня за руку.
В данный момент я едва ли могу ориентироваться в пространстве. Следую за шейхом в крепость, не замечая ничего вокруг. Передвигаюсь чисто физически, а ментально я ещё там, в саду, в кольце рук аль-Хасана.
Однако пока мы поднимаемся в комнату, чары поцелуев рассеиваются. Думаю о том, что сейчас в спальне шейх наверняка захочет продолжения. И самое невероятное, я не против. Ох, уж это воздержание!
Спонтанные решения и поступки не свойственны мне. И уж тем более случайные половые связи. Но похищение и удерживание в неволе быстро заставляет сменить привычное поведение и приоритеты. Когда твою жизнь обесценивают, а тебя низводят до положения вещи, как-то сразу становится понятно, насколько всё мимолётно и скоротечно. Вот сегодня ты есть, гуляешь, где хочешь, делаешь, что хочешь, а завтра – не факт. Такая своеобразная прививка от наносных моральных ограничений.
И поэтому, переступая порог спальни, задаюсь риторическим вопросом: что плохого случится, если я пересплю с аль-Хасаном? Не нахожу ни одного довода, чтобы отказать себе в этом удовольствии. А оно непременно будет. Если шейх так крышесносно целуется, то можно представить, как он хорош в сексе.
В любом случае, через несколько дней мы расстанемся и больше никогда в жизни не встретимся. Это в родном городе я не могу поддаться безумию, потому что там меня многие знают, а здесь – никто. То, что произойдёт в этой крепости, в ней и останется.
Захожу в ванную, чтобы помыть ноги. Смотрю на своё отражение в зеркале. Глаза блестят, губы припухли от поцелуев, на щеках румянец. Давненько я не видела себя такой.
Вернувшись в комнату, обнаруживаю, что Карим погасил свет и мирно лежит в постели на боку спиной ко мне. Скользнув под простыню, чувствую, как тело охватывает тремор. И я жду. Жду, что шейх повернётся лицом, обнимет. Но он ничего такого не делает.
– Спокойной ночи, Лада, – говорит в темноту.
– Спокойной, – отвечаю с глухо бьющимся сердцем.