Подарок дьявола
Шрифт:
– Хорошо, я хочу его видеть.
Она придержала молодого босса за рукав:
– Позволите мне дать вам совет?
– Буду благодарен.
– Господин Маур очень странный человек, первое впечатление от него не всегда бывает благоприятным. Но вы не торопитесь с выводами. Ваш дедушка до конца доверял только ему. И был прав…
– Спасибо, я приму это к сведению.
Секретарша быстро перекрестила Алекса и распахнула перед ним дверь директорского кабинета. Все двенадцать столпов компании встали. Алекс обошел мужчин, пожал протянутые руки. Его блестящая память намертво зацепила не только
– Дяденьки, я час проторчал в пробке, задница отваливается, так что пока лучше немного постою. А вы садитесь.
Директора вежливо кивают головами, послушно усаживаются, в порядке субординации обрисовывают свои обязанности в компании. Алекс ничего не записывает, но все запоминает. Совещание длится около часа.
В жесткое кожаное кресло Ивана Алексеевича внук так и не сел. Юный босс выслушал членов совета, притулившись на краешке стола. Резюме его прозвучало для собравшихся неожиданно:
– Вы, дяденьки, большие и умные, и чтобы я не слишком долго выглядел среди вас малолетним идиотом, подготовьте мне до конца недели расширенную справку о каждом из направлений, что вы курируете. Хотелось бы увидеть там и ваши соображения на перспективу. Не советую упрощать эти справки, подгоняя их под мой юный интеллект. Пишите так, как писали бы для Ивана Алексеевича, если бы он принимал дело. За уикенд я постараюсь вникнуть в эти документы. А сейчас все свободны. – И, закругляя первое совещание, соскользнул с краешка стола.
Двенадцать руководителей компании поднялись за ним. Если поначалу они посматривали на юного шефа снисходительно, то после его последних слов на лицах бизнесменов появилось некоторое смятение.
Пожав еще раз всем членам совета руки, Слободски дождался, пока последний из них закроет за собой дверь, и подошел к окну. Сегодня он первый раз попал в кабинет деда и с любопытством разглядывал Нью-Йорк с высоты птичьего полета. В расщелине между небоскребами сновали машинки и пешеходы. Автомобили выглядели малюсенькими игрушками, а люди и вовсе напоминали муравьев. Суета огромного города, диктующего миру курс валют, политику и нравственные нормы, вызвала у молодого человека усмешку. «Какая же мы все мелочь, а каждый уверен, что мироздание зависит от него. И я, хоть теперь и босс, спустившись вниз, стану такой же букашенцией».
– Господин Слободски, хотите кофе? – с материнской интонацией поинтересовалась Мария Альбертовна.
– Хочу, тетя Маша, – в тон ответил Алекс и по-детски улыбнулся.
– Мальчик ты мой, не съели бы они тебя. – На глазах женщины выступили слезы. Слободски понял: секретарша борется с желанием обнять его, и сделал шаг навстречу.
– Не волнуйтесь, тетя Маша, я не очень съедобный.
Мария Альбертовна прижала к себе молодого босса, погладила по волосам и, словно застеснявшись своего человеческого порыва, отступила назад:
– Соки, господин директор, имеются в вашем баре. – После чего повернулась к стене, отделанной дубовыми панелями, и нажала кнопку. Алекс пронаблюдал, как две панели медленно раздвинулись, открывая замаскированный в стене огромный резной буфет: – Ваш дедушка называл свой бар погребком. В него
– Тетя Маша, – взмолился Алекс, – если не трудно, надавите апельсинов. Я эти суррогаты ужас как не люблю!
– С радостью! Иван Алексеевич тоже предпочитал натуральные. А если выпивал водки, то чистой, никогда ни с какими тониками ее не смешивал.
Секретарша достала платочек, смахнула слезу и вышла. Алекс медленно обошел огромный кабинет. Одна из его стен, из сплошного стекла, открывала вид на мегаполис. Письменный стол с обширнейшей треугольной столешницей, прозванной подчиненными «кленовым листом», располагался напротив двери. В торце длинного стола для совещаний возвышалось жесткое кожаное кресло с высокой спинкой. По бокам – дюжина таких же, но со спинками пониже: Иван Алексеевич справедливо полагал, что дремать в его кабинете посетителям не следует. На стенах ни живописи, ни гравюр. Пройдясь вдоль них, Алекс заметил на каждой второй панели такие же кнопки, как и та, что открыла перед ним буфет. Догадка молодого хозяина подтвердилась – раздвижные стены кабинета скрывали стеллажи с прессой, документами и двухметровый сейф.
Мария Альбертовна внесла на подносе высокий стакан с апельсиновым соком.
– Господин директор, сегодня у вас жесткое расписание. Можете ознакомиться. – Она кивнула на поднос, где рядом со стаканом лежал длинный листок. Алекс взял стакан и, потягивая апельсиновую влагу, проглядел компьютерную распечатку.
– На этой неделе я ни в каких раутах участвовать не буду. Приму только юриста и Маура, когда тот приедет. Скажите, тетя Маша, почему в кабинете нет телефона?
– Иван Алексеевич телефоном не пользовался, оставляя телефонные переговоры мне. Он предпочитал встречи с глазу на глаз. Компаньоны к этому давно привыкли. Если вы пожелаете такой порядок изменить, аппараты будут поставлены.
– Пока ничего менять не будем. Сперва я должен войти в курс дела, потом посмотрим. – Секретарь кивнула, но к двери не пошла. Алекс вопросительно взглянул на нее: – Что-нибудь еще?
– Господин директор, я должна вам сразу сказать… – Секретарша замолчала и опустила глаза.
– Выкладывайте, тетя Маша, я с интересом вас слушаю.
– Вы вправе найти себе в помощницы молодую и красивую девушку. Мне будет обидно, если вы сохраните меня из жалости. У вашего деда было доброе сердце. Мне кажется, вы в него. Поэтому считаю своим долгом сообщить вам: Иван Алексеевич назначил мне прекрасную пенсию, и я ни в чем не буду нуждаться.
– Если хотите мне нагадить, можете увольняться.
– Ну, зачем вы так!
– Говорю, что думаю.
– Спасибо, господин директор, вы и в этом в своего дедушку.
Оставшись один, Алекс достал из кармана конверт. Это было письмо Ивана Алексеевича, добытое из сейфа в ночь его смерти. Молодой человек уже знал послание почти наизусть, но, поскольку предсказания деда начали сбываться, не удержался и перечитал еще раз. Скорее это было даже не письмо, а ряд мыслей, высказанных юному преемнику в качестве деловых советов. Старик знал своих сотрудников. Он писал внуку: