Подарок ко дню рождения
Шрифт:
Квартира Айвора была очень элегантна, с большим количеством хорошей ранневикторианской мебели и довольно ценных картин. Его двоюродная бабушка оставила ему дом и значительную сумму денег, он получил это наследство десять лет назад – и Айвор мог не отказывать себе в прихотях. Маниакально аккуратный человек (Айрис ласково называла его мелочно-дотошным), он имел привычку класть все предметы на определенные места, и для каждого предмета в его квартире было уготовано свое. Когда бы мы ни приходили к нему в гости, я никогда не замечал брошенной чашки или стакана от виски.
Айрис обняла брата и крепко прижала к себе.
– Мне так жаль, так жаль, – повторяла она.
Я спросил его, когда он все узнал.
– Всего час назад.
Вот тогда он нам и рассказал. Это заняло немало времени, но, по-моему, ему стало лучше. Где-то в середине своего повествования Айвор решил промочить горло, сообщив при этом, что уже выпил бренди, как только оказался дома, после того как купил газету. Моя жена не позволила ему больше этого делать. Она принесла ему стакан воды и заставила выпить половину. Когда он добрался до конца своей истории, рассказав нам, как вернулся в свою квартиру и лег спать, все еще в ярости, он поднял глаза и сказал: «Господи, бедная малышка Хиби».
Это были единственные слова, услышанные мной от него, которые можно было принять за выражение горя, почти единственные. Я спросил его, что он предпринял. Наверное, рассказал обо всем полиции?
Айвор посмотрел на меня со странным выражением на лице. Конечно, я не мог и подумать, что он просто не мог этого сделать, а брат моей жены не смог скрыть изумления тем, что я вообще задал этот вопрос. Все это я мог с легкостью прочитать на его лице.
– Ну, нет, – протянул он. – Не рассказал, – он повысил голос, внезапно его охватило негодование, он почти злился на меня. – Как ты можешь спрашивать об этом, черт побери?
Айрис стояла на коленях у автомобильного креслица Надин. Она вытерла ей ротик платком, быстро чмокнула в лоб и встала.
– Айвор, я этого не слышала.
– Чего ты не слышишь? – Лицо ее брата застыло, голос звучал резко.
– Ты должен им сказать. И ты еще упрекаешь во всем моего мужа?.. Как тебе вообще пришло в голову ничего не говорить полицейским? Все думают, что ее действительно похитили, полицейские, муж… ее муж, Айвор, ты о нем когда-нибудь думаешь? Ты обязан им сказать, что это ты все подстроил.
– Послушайте, – произнес он, успокаиваясь, – конечно, я думал о полицейских. Если бы это была только авария и они всерьез не рассматривали версию о похищении, я бы пошел прямо к ним. Я бы все рассказал, и плевать на последствия. В этом случае я бы не колебался ни мгновения.
– Что ты имеешь в виду под словом «последствия»? – задала очередной вопрос Айрис.
– Джерри Фернал для начала, и еще тот лживый абзац в «Миррор».
Я спросил у него, что изменилось теперь.
– Это будет не маленький лживый абзац, – ответил Айвор. – Это будет скандальная история на первой странице. Член парламента инсценирует похищение жены председателя благотворительного фонда. Кроме того, уже слишком поздно.
На каминной полке стояли часы, и у него на руке тоже были часы, но он спросил у меня, который час.
– Больше четырех.
– Обо всей этой истории постоянно говорят в новостях. Когда это началось? Наверное, со вчерашней ночи. С раннего утра. Во всех газетах. По телевизору, я думаю, тоже, только я не смотрел его. Они меня спросят, первым делом они спросят меня, почему я рассказал им только сейчас. Я не могу пойти в полицию, Роб. Уже слишком поздно.
Мы остались с ним. Ну, я остался. Айрис вышла и купила хлеба и копченого лосося и приготовила нам сэндвичи. Айвор ничего не ел. Мы включили первый выпуск вечерних новостей, и, разумеется, эта авария была главным событием, с новыми снимками с места происшествия, фотографиями Хиби и, конечно, с новыми подробностями о неудавшейся попытке похищения. Они показали Джерри Фернала. Тот был раздавлен и не пытался скрыть слез и отчаяния в глазах. Он сказал,
Намного позже мы отвезли Надин домой. Айрис очень устала, но все равно мы много говорили в тот вечер о решении ее брата не ходить в полицию. Полагаю, никто из нас не мог этого понять. Моя жена заметила, что если бы только Айвор пошел к ним, как только увидел эту статью в газете, все, конечно, было бы не совсем гладко, но гораздо лучше, чем сейчас. Та история, которую мы видели по телевизору, была бы совсем другой, и весьма вероятно, его имя вообще не упомянули бы. Если бы полицейские не рассматривали версию похищения, эта история не заинтересовала бы так журналистов, поскольку о заурядной автомобильной аварии, а такие случаются ежедневно, пишут лишь краткие заметки на последних страницах газет.
– Ты не думаешь, что какой-нибудь из журналистов может узнать, что за всем этим стоит Айвор? – спросил я.
– Возможно, но даже если бы кто-то узнал и напечатал это, единственное обвинение, которое могли ему предъявить, – роман с замужней женщиной. Моему брату пришлось бы дать интервью и сказать, что он глубоко сожалеет о том, что произошло. Смерть одного из тех мужчин стала для него трагедией, сердце его разбито из-за смерти Хиби Фернал, хотя мы знаем, что это неправда. А потом он мог всего лишь добавить, что сожалеет из-за всей этой истории. Ты сам не раз слышал подобные интервью. Для полиции главное – установить, что не было никакого похищения, что это всего лишь игра. Если бы Айвор так поступил, я уверена, что вся эта шумиха схлынула бы через пару дней. Ты так не считаешь?
– Это повредило бы его политической карьере.
– Но не слишком сильно и ненадолго. Я думаю, что его босс просто пожурил бы его. Обычно мужчины обожают такие истории и любят рассказывать их друг другу во время ланча. Я хочу сказать, что теперь эта история вышла за грань беседы за обедом, ведь погибли два человека, но если это не учитывать, то это стало бы отличным анекдотом. Именно поэтому я не думаю, что наказание для Айвора оказалось бы суровым. Бедняга Джерри Фернал выглядит слабым человеком и ужасно несчастным. На его слезы было страшно смотреть, правда? Он бы не стал драться с братом. Он лишь предпринял бы попытку договориться с Айвором о встрече, что само по себе не очень приятно, и устроил бы бурную сцену любовнику своей жены. Разве Айвор не смог бы все это пережить?
– Очевидно, нет, – ответил я. – Я никогда не видел его таким испуганным. Сейчас он предстал передо мной совсем другим человеком.
Никто никогда не пытался шантажировать Айвора. А ведь с самого начала он был так уязвим для шантажа. Из тех немногих людей, которые знали о подарке ко дню рождения, никто не был в курсе всего плана. Каждый из них знал часть истории, с одной или с другой стороны, но все они могли требовать у него денег, много денег, или гарантированный доход за молчание, но никто этого не сделал. Я уверен, что их сдерживала не лояльность или любовь к моему шурину; возможно, это был страх. Или даже нечто вроде робости. Интересно, сколько существует людей, готовых пойти на шантаж, угрожать и требовать денег, но их останавливает страх выглядеть в глазах общества и жертвы низкими и подлыми. Возможно, я наивен. Но факт остается фактом: Айвор – член парламента, уважаемый и очень состоятельный человек, с каждым годом приумножающий свое состояние, положил начало цепи недостойных событий, которые ему очень хотелось сохранить в тайне. И все же, даже сторонний и независимый наблюдатель мог бы сказать, что он ни в чем не виноват. Во всяком случае, в начале.