Подарок коллекционера
Шрифт:
Любовь, которая может изменить даже монстра.
Но это не ее работа, менять меня или исцелять меня. И я знаю в самой глубине своей разбитой души, что пришло время сказать ей правду, а затем сделать то, что я должен был сделать несколько недель назад.
Я должен отпустить ее.
Ноэль помогает мне лечь в постель, аккуратно подоткнув вокруг меня одеяло, ее лицо тщательно сосредоточено. Она обходит меня с другой стороны, плотнее запахивая свой нежно-голубой кардиган, садится, скрестив ноги, на кровать рядом
— Рассказывая — просто говорит она. — Я слушаю.
— Трудно начать, когда не знаешь с чего — признаю я. — Это были годы создания, Ноэль. Годы того, что я делал неправильно, и годы того, что другие делали со мной. Годы, когда я делал то, что считал правильным в своем разбитом разуме и душе, и, наконец, обнаружил, что никогда не знал, что правильно.
— Начни с самого начала, — тихо говорит Ноэль. В ее глазах нет осуждения, только любопытство и печаль. — Расскажи мне, что случилось с Марго.
Так много было дерьма. Но разумно начать с начала.
— Она умерла, — просто говорю я Ноэль. — Я любил ее, и я был причиной ее смерти.
Ноэль слегка вздрагивает, хмурясь.
— Ты убил ее?
— Нет! Конечно, нет. — Я качаю головой. — Но, если бы я не любил ее, она все еще была бы жива.
— Александр… — Ноэль глубоко вздыхает. — Я не понимаю.
— У нас были планы сбежать. В ночь после ее восемнадцатилетия мы встретились в сарае, где встречались ночами, моя семья жила на старой ферме за городом. Она сказала мне… — Моя грудь сжимается от горя при воспоминании об этом, к горлу подступает комок, и я не могу произнести ни слова, из-за чего мне трудно говорить. — Она сказала мне, что беременна.
Глаза Ноэль широко распахиваются.
— И ты был…
— Счастлив, — твердо говорю я ей, слово выходит сдавленным от эмоций. — Как будто весь мой мир открылся в тот момент. Я видел все это: нашу совместную жизнь, семью, вдали от ада, в котором мы жили. Мне было все равно, богаты мы или бедны, где нам придется жить, на какой работе я буду работать, главное, чтобы Марго и наш ребенок были рядом. Я знал, что она любила меня так, как, я верил, никто другой никогда не смог бы.
Я делаю паузу, делая глубокий вдох. Трудно смотреть Ноэль в глаза, рассказывая эту историю.
— Даже тогда я был… не совсем здоров. Я знал, что во мне что-то изменилось. Мне нравилось, когда все делалось определенным образом, и было трудно не сердиться, если меня прерывали. Мне нравились рутина и ритуал, когда все оставалось по-прежнему. Я был чувствителен к критике и неприятию, иногда очень жестоко, хотя я никогда никому не причинял вреда. Но я злился и набрасывался. Мой отец ненавидел меня за это, за мою чувствительность, книги и поэзию, которые я любил, и за то, как сильно я ненавидел природу. Я ненавидел грязь, пот и вонь фермы. Он думал, что я не мужчина. Но Марго… — Я качаю головой, чувствуя, как мои глаза горят от непролитых слез. — Она была единственной, кто мог успокоить меня, кто мог заставить меня чувствовать себя нормально. Я бы никогда не причинил ей вреда, даже за миллион лет. Она была единственной, кто мог приручить монстра, который уже был внутри меня.
— И
— Конечно, нет. — Я качаю головой. — Наши родители были бы в ужасе, хотя, как ты сказала, мы не росли вместе и не были родственниками. Мы с Марго оба чувствовали, что мы похожи на любых других подростков, которые встретились друг с другом. Мы не понимали, почему так важно, что мы живем в одном доме, разве мы не жили бы в одном доме как взрослые люди в отношениях? Или почему все должно было быть по-другому, потому что наши родители поженились. Для нас это ничего не значило.
— Так что же с ней случилось? Причина в ребенке?
— Нет, и в некотором смысле, да. — Я тяжело сглатываю, борясь с воспоминаниями о той ночи. — Некоторое время мой отец вел себя с ней… странно. Она заметила это, и это беспокоило ее. Она пыталась избегать его. Он находил причины прикасаться к ней, загонять в угол, отпускал комментарии, совершенно неуместные для мужчины его возраста. Она хотела уйти. Но она также хотела закончить школу, поэтому мы ждали. — Я слабо улыбаюсь. — Марго любила те же стихи и книги, что и я. Мы часами прятались в сарае, читая вместе, прежде чем мы… — Моя челюсть сжимается, и я замолкаю. Воспоминания о том, что мы с Ноэль делали вместе, были слишком близки. Я не хочу причинять ей боль, рассказывая о моей близости с другой женщиной.
— Все в порядке, — мягко говорит Ноэль. — Я думаю, есть вещи, которые ты собираешься мне рассказать, которые будет труднее услышать, чем это. И, кроме того, мы не… — Она делает глубокий вдох, отводя взгляд. — Продолжай.
Я закрываю глаза, воспоминания о той последней ночи возвращаются, горе переполняет меня. С тех пор прошло много лет, но оно все еще кажется близким. Боль не утихла, как говорили другие.
— Мы планировали уехать той ночью, когда она сказала мне. Мой отец случайно услышал…
Я качаю головой, стискивая зубы от боли при воспоминании.
— Он пришел в сарай в приступе ревности. Он назвал Марго шлюхой и потаскухой, а также обзывал меня ужасными оскорблениями. Он кричал на меня, что если бы я был сыном, на которого он надеялся, если бы я был мужчиной, мне не пришлось бы трахать свою сводную сестру, чтобы заполучить женщину. Он сказал ей, что вырвет мерзость из ее живота, а затем…
Пока я говорю, я чувствую, как кончики пальцев Ноэль нежно касаются моих. Она молчит, и мои глаза закрыты от натиска воспоминаний, но все равно это помогает.
— Я бросился на него, — тихо бормочу я. — Я пытался отбиться от него. Но он был крупным мужчиной, коренастым и мускулистым, а я был никем. Тощий мальчик. Он швырнул меня на сельскохозяйственное оборудование и оглушил, а потом он… — Я вздрагиваю, слова застревают у меня в горле. — Он набросился на нее.
— И он убил ее? — Голос Ноэль мягкий, полный боли, как будто ей больно за меня. Я не могу не вспомнить, что однажды уже рассказывал эту историю Анастасии, и она чувствовала то же самое. Ей было больно за меня, она нежно прикасалась ко мне и пыталась сказать, что это не моя вина. И все же я все равно причинил ей боль. Я знаю, что Ноэль будет сочувствовать мне сейчас, на этом этапе истории. Но позже…