Подарок Мэрилин Монро
Шрифт:
Однако и христианское терпение имеет пределы. Или просто вся набожность Иды на самом деле была лицемерием?
В этом мире никто не говорит правды! И все врут! Действительность ускользает, рассыпается. Хочется найти хоть какую-нибудь точку опоры. Но ее нет, падение в пропасть бесконечно.
Нет-нет, никто и не думает отклоняться от темы.
Это и есть мысли маленькой Нормы Джин.
Ей не повезло, да.
Просто дико не повезло.
Она никогда не видела своего отца.
Она не чувствовала материнской любви и заботы.
И
После того как злобный сосед разрубил щеночка Типпи надвое мотыгой, Норме Джин хочется только одного: плакать, плакать, плакать.
Слезы хотя бы капельку облегчают боль. О, как жесток этот мир, где даже маленький беленький песик с забавной мордочкой не может рассчитывать на любовь!
Норма Джин плачет несколько дней подряд, и нервы Иды не выдерживают.
«В конце концов, у этой несносной девчонки имеется родная мать. Она недавно в очередной раз вышла из психиатрической клиники, вроде бы выглядит присмиревшей. Она хочет забрать Норму Джин. Так пускай забирает! Да, у нее нет возможности заботиться о девочке. Но это уже не мои проблемы! Доходы от Нормы Джин [8] несопоставимы с теми проблемами, которые она доставляет!»
8
Девочка не была удочерена официально, Ида Болендер занималась воспитанием ее, а также других неродных детей за государственное пособие.
Думала ли так Ида? Жалела ли о том, что отдала ребенка психически неуравновешенной женщине?
Это неизвестно.
А только она собрала чемодан Нормы Джин и объявила:
– Теперь ты будешь жить со своей родной матерью. Иди же отсюда, не медли! Видишь, за тобой уже приехал автомобиль...
Глэдис, помнится, сидела на заднем сиденье желтого такси.
Норма Джин инстинктивно забирается на переднее сиденье, поближе к водителю, подальше от чужой женщины с красивым отрешенным лицом, которую тетя Ида велела называть мамой.
Норме Джин так обидно, а еще страшно. Она ведь помнит – мама может ударить, она хватается за нож...
И эти страхи небезосновательны.
Через пару месяцев у Глэдис опять обострение, ее забирают в клинику.
«Мы будем жить с тобой вдвоем, – говорит мамина подруга Грейс. – Нам будет с тобой неплохо, малышка».
Норма Джин ей верит. У нее просто нет выбора. И, оказывается, всем иногда надо верить во что-то такое.
Вот Норма Джин и верит, и вспоминает эти слова, даже когда за стенкой раздается:
– Отдай девчонку в приют. У меня двое своих детей, еще один рот я не потяну.
Так говорит новый кавалер тети Грейс.
Норма Джин старается кушать совсем немного, как птичка. От голода у нее постоянно кружится голова.
Но через неделю она уже, обмирая от ужаса, стоит у дверей приюта...
Нет, Грейс по-своему старалась устроить судьбу девочки.
Иногда она, уговорив своего мужа, забирала
И Грейс пристраивала малышку к друзьям. Кто-то из них научил пить шампанское. Кто-то пытался уложить в постель.
Разные дома, школы. Одинаково чужие люди...
В конце концов, тетя Грейс, осознав накануне очередного переезда, что муж не позволит забрать Норму Джин с собой, все решила просто.
Отдала Норму Джин, которой едва исполнилось шестнадцать, замуж за жившего по соседству Джима Догерти.
Норма Джин не любит мужа. И очень боится секса.
И все-таки у нее в сердце живет надежда.
А вдруг Джим окажется добрым, ласковым и заботливым? Вдруг он полюбит свою жену?
У Нормы Джин впервые появится кто-то, кому она будет по-настоящему нужна. И у нее будет свой собственный дом...
Впрочем, мечты о рае обернулись адом.
Для Нормы Джин это, в общем-то, обычное дело...
...Смахивая слезы, Гарри поднялся с газона и зашагал к домику.
Вообще-то там хранился садовый инвентарь.
А еще на полке, рядом с удобрениями и средствами от тли, стоит небольшой магнитофон.
Доктор Мэй выбросила его в мусорный бак, когда он сломался.
А починить его было проще простого.
Можно взять тот магнитофон, установить в него батарейки, спрятать в кустах и сделать запись.
А потом...
Всхлипнув, Гарри слабо улыбнулся.
Нет, у него не было мыслей о шантаже актрисы, о том, что эту историю можно продать газетчикам.
Просто ему хотелось иметь возможность иногда слышать этот нежный, с легким придыханием, невероятно сексуальный голос.
Уж, конечно, это вам не какая-нибудь горничная миссис Мэй Дженнифер. А сама Мэрилин Монро!
– Черт побери, неужели никто не может позаботиться о такой сладкой малышке?! – ворчал Гарри, разыскивая в полумраке магнитофон.
После яркого солнца казалось, что в сарае стоит темень – хоть глаз выколи. И неиспользованных батареек на полке не нашлось. Однако садовник не растерялся, нащупал фонарик, открутил крышку, выкатил на ладонь пару круглых батарей. А потом продолжил:
– Уж я бы сделал так, чтобы Мэрилин была счастлива! Только разве она позволит приблизиться к себе такому простому парню?! Она – звезда, а я – самый обычный человек...
– Через полтора часа наш самолет совершит посадку в международном аэропорту Лос-Анджелеса «Лакс». Температура в Лос-Анджелесе составляет 17,2 градуса выше нуля по Цельсию или 63 градуса по Фаренгейту. А теперь пассажирам будут предложены прохладительные напитки и сандвичи.
Когда в проходе между креслами комфортабельного «Боинга» вновь появились стюардессы, перемещающие тележку с вином, соками и минералкой, Лика Вронская печально вздохнула.
Скорее бы уже добраться до этой Америки!